[ellssa]

Я с легкостью могу представить себя на месте Джимми Уайта


Американская писательница Лионель Шрайвер, которая провела 20 лет в Англии, расскажет нам, как она влюбилась в накал страстей и традиции снукера.

05.06.2007, Observer Sport Monthly

Прежде всего, давайте проясним ситуацию. Я не играю в снукер. Я и кий-то брала в руки один раз в жизни, после чего пихнула им биток настолько бестолково, что отсутствие у меня всякой склонности к этой игре, стало абсолютно очевидным. Я сомневаюсь, что смогла бы забить шар, даже если бы он стоял в паре дюймов от лузы. При этом восхищение мастерством, которым я не обладаю, рождает приятную чистоту ощущений. Я не способна завидовать, я – стопроцентный фанат. С пятнадцатилетним стажем, между прочим. Признаюсь, что одной из прелестей работы над моим последним романом, героем которого стал снукерист из топ-16, была возможность часами смотреть прошлогодний чемпионат мира с бокалом вина в руках, и при этом говорить себе, что я занимаюсь «исследованиями».

Больше всего мне в снукере нравится то, что он очень британский. Когда этой весной я ездила по Америке, представляя новую книгу, я была вынуждена объяснять снова и снова, что нет, «снукер» - это не карточная игра. Мне приходилось постоянно поправлять произношение своих соотечественников, так как американцы обычно говорят «снакер», а это, на минуточку, «сну-у-укер». Если уж британцы знают, как играть в эту игру, то у них, с моей точки зрения, есть право указывать остальным, как правильно произносить ее название.

Британское телевидение сейчас транслирует и «Сдержи свой энтузиазм», и «Клан Сопрано», и повторяет в очередной раз «Друзей». На каждом углу здесь найдется Старбакс, Лейстерская площадь заклеена афишами американских фильмов, а Макдональдсы вытеснили традиционные магазинчики с чипсами и рыбой. Все вместе это, порой, заставляет забыть, в какой стране вы находитесь. Этого не избежал даже спорт: баскетбол завоевывает все новые просторы, а Мировая серия по бейсболу транслируется по другую от Америки сторону Атлантического океана. Однако большие рейтинговые турниры по снукеру по-прежнему проводятся в Британии, да и снукеристы в большинстве своем по-прежнему британцы, хотя есть несколько человек из Китая, например, (где снукер набирает популярность) или Тайланда. Если Гордону Брауну настолько хочется распространить «британский дух» среди населения, ему, возможно, стоит для начала учить недавних эмигрантов правилам переигровки на черном или разнице между фолом и миссом.

Я люблю звук снукера. Трансляции американского футбола, например, идут со страшным шумом. Комментаторам приходится орать, чтобы перекрыть рев толпы, и звук несется из телевизора трубным гласом, словно футболисты идут на штурм вашей гостиной. У снукера звук приглушенный. Зрители умеют себя вести, и на матчах стоит абсолютная тишина. Игроки молчат во время фреймов, разве что изредка вежливо пробормочут судье просьбу вытереть биток. Комментаторы уважительно не повышают голос, и каждый из них выговаривает слова со своим мягким акцентом, никогда не заглушая резкого звучного кликанья шаров: звенящего звука дальнего удара или тонкого тилиньканья аккуратного планта. Мелодия снукера, идущая где-то там, фоном, успокаивает, исцеляющее действует на нервы.


Снукер – цивилизованный вид спорта, хотя возможно это является неотъемлемой чертой его британской природы. У него очень строгий этикет. Вы никогда не увидите, как Джон Хиггинс и Кен Доэрти закатываются под стол в пылу разборок, так свойственных хоккею. Да, в порыве недовольства Ронни O'Салливан действительно ушел с матча на чемпионате Великобритании. Но это лишь свидетельство того, насколько неслыханна – насколько беспримерна такая грубость для любого игрока на крупном турнире, даже для такого, как Ронни, знаменитого своей эксцентричностью и привычкой потакать своим желаниям. (В наказание, когда Ронни играл на Уэмбли на январском Мастерс, зрители освистали его, что в свою очередь тоже стало свидетельством: насколько беспримерно грубым было такое поведение со стороны снукерной аудитории).

Правила снукерного этикета должны соблюдаться неукоснительно. Поэтому будьте уверены, если кто-то из игроков начнет оскорблять оппонента, его оштрафуют на несколько фреймов. Если он не замолчит, его выгонят с матча. Я не фанат абсолютной вежливости и не хочу превращаться в Линн Трасс, но спорт, где учтивость ставится во главу угла, в наши дни способствует формированию правильной культуры общества.

Допустим, что, в 1980-х, в эру Алекса Хиггинса, обстановка в снукере была менее церемонной, раз Хиггинс частенько играл во хмелю. С тех пор минуло достаточно лет, чтобы мы начали вспоминать те времена с ностальгией, но правда заключается в том, что смотреть за игрой поддатого человека скорее неловко, чем весело. В наши дни я не назову ни одного игрока, который приходит подвыпившим на матч. Даже Джимми Уайт изменился в этом отношении. Он знает, что выпивка не улучшает ни его координацию, ни концентрацию, а сейчас на кону стоят слишком серьезные деньги, чтобы играть пьяным в дым.

Мне даже одежда нравится. Не уверена, что я завидую игрокам, облаченным в черные брюки, жилеты, начищенные черные туфли и накрахмаленные рубашки, но эти костюмы создают ощущение театра и вносят свою лепту в создание тихой благоговейной атмосферы матча. Думаю, что введенное пару лет назад правило, разрешающее играть без бабочек, вскоре отменят, и я полностью «за» это. А многие игроки, тем временем, продолжают носить бабочки, даже несмотря на возможность от нее отказаться. Может, форменный набор одежды и не выглядит комфортным, но манера одеваться, как на торжественный обед, помогает культивировать аристократический дух снукера.

Да, в слове «аристократизм», когда дело касается снукера, нельзя не заметить иронию, но я люблю иронию. С одной стороны все эта вежливость и церемониал, рефери в безупречно белых перчатках, как дворецкие из романов Вудхауза, а с другой - игроки по большей части весьма скромного происхождения, которые учились играть в кошмарных для всех добропорядочных мам местах - дешевых пабах, где незаконно торговали спиртным.

На профессиональном уровне, однако, у снукера есть класс. Он пропитан духом уважения – к судьям, к игрокам, и, прежде всего, к самой игре.

Как писательница, я обожаю драму. Я никогда особенно не любила командные виды спорта, но я получаю удовольствие от противостояний один на один, в которых демонстрируются не только мастерство, но и характер… В котором спесь или скромность, волнение или присутствие духа, храбрость или чрезмерная осторожность, опрометчивость или благоразумие, умение принимать плохие или хорошие решение, концентрироваться или отвлекаться – все вместе определяет победителя даже в большей степени, чем мастерство. Все физические виды спорта включают в себя механический аспект, но люди – не роботы.

Один из ингредиентов, которые делают виды спорта подобные снукеру захватывающими – это внезапные, необъяснимые моменты, когда великолепнейшие, по всем признаками безошибочные профи внезапно мажут. Понимаете, в снукер сложно играть даже, когда никто на вас не смотрит, и решается всего лишь, кто платит за пиво. В турнирах с десятками тысяч фунтов на кону, которые транслируются на весь мир, противостоят друг другу не только таланты игроков, но и их нервы, уверенность и решимость. Однако, когда спорт заставляет игрока противостоять самому себе, это еще увлекательней.

Не существует лучшего примера «противостояния с самим собой» - и проигрыша – чем два самых известных (или самых печально известных) финала Джимми Уайта в «Крусибле» в 1992 и 1994 гг. И для тех, кто считает (как большинство моих друзей) снукер скучным, я не знаю способа нагляднее продемонстрировать, насколько захватывающим может оказаться повествовательное полотно снукера.

Ни одному снукерному фанату нет нужды представлять Джимми, которого я имела честь интервьюировать осенью 2005 г. Для тех нескольких британцев, все еще не знакомых с этим уже как 25 лет великим представителем игры, напомню, что Джимми – это очаровательный сорокапятилетний шельмец, известный тем, что он шесть раз выходил в финал чемпионата мира, и шесть раз проигрывал там. Оба самых обсуждаемых финала Джимми были подарены Стивену Хендри, безупречному в то время до зубовного скрежета.

В 1992 Джимми лидировал 14-8. Чтобы ворваться в историю на автопилоте, ему нужно было выиграть всего лишь четыре фрейма. Вместо этого он сорвался. Со скалы.

Вырвавшись вперед на шесть фреймов, Джимми был так уверен в победе, что признавался мне: «Я репетировал речь, вспоминал, кого нужно поблагодарить. Внезапно Хендри стал сильнее, а я слабее. Но я все еще не думал, что проиграю. Но и собраться я уже не мог. Я спорил сам с собой, кого я должен благодарить, а кого и упоминать не стоит. И внезапно счет уже стал по 14. А потом я вдруг осознал: я мертв и похоронен, а он жив и здоров!

К вящему недоверию всей аудитории (мой собственный подбородок болтался на уровне груди, ведь, как и любой уважающий себя снукерный фанат, я, не отрываясь, следила за этим матчем по телевизору) Джимми стоял столбом, пока не проиграл 10 фреймов подряд и не подал руку Хендри при счете 14-18.

Я бы сказала, что случившееся невозможно, но в каком-то смысле оно слишком возможно. Я легко могу представить себя на их месте – представить, как попадаю в яму, вырытую излишней уверенностью в собственных силах. Как становлюсь самоуверенной, пренебрегаю известными истинами о том, что ничего не закончено, пока не закончено, что никто не делит шкуру неубитого медведя.

«Снукеру это только пошло на пользу, - сказал Джимми, когда я заставила его вспомнить тот кошмарный матч. - Люди же присылали мне письма с вложенными букмекерскими квитанциями и припиской «Наша семья не может поехать на отдых, потому что мы собирались выиграть на тебе вот столько денег». Но затем мне одна бабуся послала письмо: «Приезжай ко мне на неделю, чтобы прийти в себя».

Дух того матча 1992 г, сыгранного на арене театра, был вполне шекспировским, хотя, как в каждой великой драме, кому-то приходилось за это расплачиваться. И Джимми Уайту пришлось расплатиться за развлечение таких людей, как я, не один раз, а дважды.

В 1994 г. счет финале был равным 17-17. Джимми нужен был лишь черный в контровой, чтобы выиграть матч. Представьте себе: победа в чемпионате мира была самой желанной вещью в жизни для Джимми Уайта; удар был чертовски простым, фактически прямым, из тех, которые Джимми забивал в кромешном мраке своего снукерного клуба, когда ему было одиннадцать. Окажись на его месте мистер Совершенство, Стивен Хендри, можно было бы пожать плечами и уйти из комнаты. Но это был Джимми Уайт, который, как знают – и за что его любят – все, сотворен из плоти и крови. И я осталась.

Он промахнулся.

Хендри очистил стол, и все было кончено.

«На последнем черном у меня случилось то, что вы назовете судорогой, - сказал мне Джимми. – Когда ваша рука должна идти прямо, а у вас случается судорога. Это нервная реакция». На самом деле, когда я спросила у него, почему с возрастом снукеристы начинают играть хуже, он сказал, что дело не только в зрении. «Страх проникает в вашу игру. Страх промахнуться. Когда вы моложе, вам не терпится нанести удар. Когда вы моложе, вы бесстрашны, не так ли? Вы ничего не боитесь».

Тот черный, принесший столько мучений, был рожден страхом. Кто не знаком с ним? В критическом состоянии, когда столь многое зависит от одного момента, кто из нас закатил бы тот шар? Я бы не сумела, даже будь я каким угодно мастером снукера. В каком-то смысле, невероятно не то, что Джимми промахнулся на том черном, а то, что автоматы, вроде Хендри, смогли бы его забить.

Именно это я подразумеваю, когда говорю о ярких персоналиях. И в снукере их достаточно: от мрачного Марка Вильямса, который всегда выглядит так, будто только что похоронил свою любимую собаку, до обходительного Джона Пэрротта, чье лицо настолько живо отражает его эмоции, что он может спокойно комментировать снукер для глухих.

Что бы вы ни думали про O'Салливана, ушедшего со своего матча в отвращении к самому себе, эта непредсказуемая снукерная примадонна всегда обеспечивает фанатам зрелище за их деньги: будь то потрясающие брейки или поведение большого дитяти. (Никогда нельзя предугадать, использует ли О’Салливан очередное послематчевое интервью, чтобы объявить о своем уходе из спорта – снова). Остроумный комментарий Стива Дэвиса уже давно опроверг его старую репутацию скучного консерватора. Снукер не обошли стороной и трагедии: образ Пола Хантера, умершего от рака всего в 27 - по-прежнему полон притягательности и обаяния.

Снукер – это изысканное, хитроумное, поразительное мастерство тонкой моторной координации, высокая драма под прерывистый, успокаивающий мотив. Это изобилие характеров, которые как делают игру живой, так и определяют ее результат. Снукер скучен? Да ладно вам. Чего еще вы хотите от спорта?


observer.guardian.co.uk

@темы: снукер, Джимми Уайт

---

[ellssa]

И 11 максимумов мало

Самые яркие триумфы Стивена Хендри пришлись на «Крусибл». Здесь он выиграл свои семь мировых титулов, и здесь же он отметился еще одной знаменательной вехой, сделав свой одиннадцатый максимум в карьере (третий в «Крусибле»).

Но даже этого достижения и всей славы, добытой им в «Стальном городе» оказалось недостаточно, чтобы попасть в известный ресторан Piccolino, пользующийся популярностью среди населения.

Персонал заведения принес свои извинения, но так и не пропустил Хендри внутрь даже в вечером того дня, когда состоялся знаменательный максимум. И Стивен был вынужден уйти в ночь в поисках альтернативного места, где можно было бы покушать.

SS июнь 2012
Девид Хендон

@темы: Стивен Хендри

---

[ellssa]

Поддерживая «Эвертон»

В первое воскресенье чемпионата мира перед дневной сессией игрался матч Премьер Лиги между «Манчестер Юнайтед» и «Эвертоном». Эту игру показывали по телевизору в пресс-центре, и она вызывала особенный интерес у ведущего ВВС и заядлого болельщика «Эвертона» Джона Пэрротта.

Сначала Пэрротт попросил бельгийских тележурналистов отложить интервью до конца матча, но, в конце концов, как истинный профессионал, согласился на их условия, когда «Эвертон» начал проигрывать 2-4.

Однако спокойное течение съемки сюжета о Люке Бреселе с его комментариями дважды было нарушено громкими криками журналистов, собравшихся в пресс-центре. Сам Пэрротт вскоре тоже начал пританцовывать от удовольствия, узнав, что ребята Дэвида Мойеса добились равенства 4-4, что потрясло не только болельщиков на «Олд Траффорд», но и потолок Шеффилдского театра.

SS июнь 2012

@темы: Джон Пэрротт

---

О снукеристах, песнях и снукерных песнях )

[ellssa]

@темы: Алекс Хиггинс

---

И еще немного о Норманне

[ellssa]

Дабы прояснить ситуацию

Клайв Эвертон
SS июнь 2012

В «Дейли Телеграф» появилась статья Мэттью Норманна о снукеристах, которые имели какие-либо заболевания. «Нил Фоулдс принимал для этого [чтобы бороться с тремором] бета-блокаторы (это лекарство с тех пор запретили, так как оно помогало справиться со стрессом и, теоретически, могло давать игроку преимущество)».

Фоулдсу бета-блокаторы были нужны не для этого. На тот случай, если после статьи Норманна кто-либо сделал вывод, что Фоулдс принимал бета-блокаторы в течение длительного периода и/или для улучшения своего игрового уровня, им следует знать, что согласно записям врачей (который представители SnookerScene видели воочию) вечером 14 апреля 1987 г. (незадолго до старта чемпионата мира 18 апреля) Фоулдс слег в постель. Он не мог дышать, и его сердце колотилось, как сумасшедшее.

На следующий день 15 апреля доктор выписал ему "Тенормин", который должен был успокоить повышенное сердцебиение (тахикардию). После этого врач немедленно проинформировал о своем решении тогдашнего менеджера Фоулдса Барри Хирна. Хирн, в свою очередь созвал пресс-конференцию, на которой рассказал о случившемся. Бета-блокаторы на тот момент не были запрещены в снукере.

До этого момента Фоулдс уже успел набрать больше очков, чем какой-либо другой игрок в туре. Из пяти рейтинговых турниров до чемпионата мира он выиграл один, а в двух других был финалистом.

Препарат не просто не улучшал его выступлений, он действовал на Фоулдса усыпляющее. Нил проиграл в полуфинале ЧМ в том году.

29 мая он прекратил принимать «Тенормин», прописанный ему на короткий срок, и больше ничего похожего не использовал.

Таким образом, он проходил курс лечения «Тенормином» в общей сложности шесть недель, на протяжении одного турнира, при полной осведомленности прессы, государственных контролирующих органов и управляющей организации.

К несчастью, это не защитило его от понимающих покачиваний головой, подмигиваний и последовавших неточных статей в прессе, особенно в Golf World. Впоследствии это издание было вынуждено заплатить ему 20 тыс. фунтов за прекращение судебного разбирательства, которое Фоулдс начал из-за их статьи в ноябрьском номере 1994 г.

Среди прочих заявлений в этой статье значилось, что Фоулдсу необходимо было контролировать тремор в рабочей руке, при том, что никаких признаков тремора у Фоулдса никогда не наблюдалось.

И.М.Джонс, доцент клинической фармакологии в Королевском госпитале, писал в The Times: «Все бета-блокатры влияют на сердцебиение, но только некоторые из них оказывают эффект на тремор… В случае Нила Фоулдса были выбраны кардиоселективные бета-блокаторы. С моей точки зрения это является достаточным свидетельством нежелания, по крайней мере в этом случае, получить нечестное преимущество».

Также в статье Норманна заявлялось, что покойный Билл Вербенюк «для борьбы с тремором получил разрешение игнорировать запрет на употребление алкоголя во время матчей». Этот запрет был введен через много лет после ухода Вербенюка из спорта.

Вот она, основная проблема, возникающая, если, как Норманн для своей статьи, брать за основу информацию из других газет. Если какой-то из упомянутых в них фактов оказывается неточным, эту ошибку впоследствии практически невозможно устранить.

@темы: Нил Фоулдс, Мэттью Норманн, Билл Вербенюк

---

[ellssa]

Традиционное предупреждение: Мэттью Норман никогда не писал приятных текстов.

Откуда у снукера такой особенный шарм

Это было одно из тех совпадений, в которых колумнисты обожают искать скрытый смысл. Всего через несколько часов после того, как величайший чемпион объявил о своем уходе из снукера, самый горячо любимый неудачник этого вида спорта отпраздновал свой полувековой юбилей.

Мэтью Норманн
04 мая 2012

Как по-хендриевски жестоко, думали вы в среду, поступил Стивен, затмив 50-летие Джимми Уайта. Настоящая веха в снукере, отпраздновать которую следовало бы в национальном масштабе, была позабыта и похоронена под лавиной размышлений о человеке, который побил его в четырех из шести проигранных финалов чемпионата мира.

Если последнее поражение 1994 г. 17-18 причинило мучительную боль, то крах Джимми двумя годами ранее со счета 8-14 было просто невозможно вынести.

На следующее утро румынские ученики одного моего приятеля, который преподавал английский иностранным студентам, были так убиты горем, будто Чаушеску воскрес и вновь захватил власть в Бухаресте.

«Да что с вами со всеми?» - спросил он. «Джи-и-имми»,- подавленно прошептал кто-то, зная, что фамилию можно не называть.

Для понимания особого шарма снукера необходимо особо отметить невероятно теплое отношение к Уайту и падение градуса, когда речь заходит о Хендри. И дело не только в традиционной любви британцев к неудачникам и неприязни к фаворитам, или в том, что бесшабашные кавалеры всегда выглядят предпочтительней мрачных круглоголовых(1) .

Там, где Хендри стоял как скала, Джимми выглядел настолько уязвимо и неблагополучно, что у вас возникало желание срочно выходить его и вернуть к жизни.

Впрочем, Джимми оказался бы в изумительной компании. Такого количества больных, как в снукере, нет и в одном другом виде спорта в мире - феномен, который не могут объяснить в полной мере ни плохая диета, ни недостаток физической нагрузки.

В глазах таких ипохондриков, как я, это добавляет снукеру интереса.

Любой может прикинуть (хотя пусть лучше это будет сотрудник страховой компании) вероятность того, что в таком небольшом кластере участников окажется такая большая часть серьезно больных – уверен, она окажется примерно миллион к одному.

У истоков этих любопытных эпидемиологических хроник стоит Фред Дэвис. Он пережил два сердечных приступа, но продолжал профессионально играть до 1993 года, когда артрит вынудил его уйти из спорта в прискорбно юном возрасте 79 лет. За прошедшие с тех пор двадцать лет на мемориальной доске раненых и погибших прибавилось имен.

Канадец Билл Вербенюк, который напоминал тучного брата Оливера Харди(2) , умер в 56 лет, несмотря на суровый спортивный режим, включавший в себя 50 пинт лагера каждый день.

Если Билл для борьбы с тремором получил разрешение игнорировать запрет на употребление алкоголя во время матчей, то Нил Фоулдс принимал для этого бета-блокаторы (это лекарство с тех пор запретили, так как оно помогало справиться со стрессом и, теоретически, могло давать игроку преимущество).

Со скорбью коснувшись горестных случаев рака - Джимми расстался с тестикулой, а великолепный Пол Хантер в 27 лет с жизнью из-за редкой формы нейроэндокринного расстройства – перейдем к психическим заболеваниям.

Депрессия терзает и задиристого ирландца Марка Аллена, и бывшего чемпиона мира из Шотландии Грэма Дота (человека с таким высоким голосом, что его способны расслышать только гончие, а Джек Никлаус, вдохнувший гелия, в сравнении с ним звучит как Пол Робсон(3) с тяжелой простудой).

Демоны Ронни О’Салливана не нуждаются в повторном представлении, хотя в этом году он непривычно сдержан и говорит об уходе из спорта лишь в общих выражениях (по графику во время полуфинала с Мэтью Стивенсом он должен был бы уйти дважды: сначала – после промаха на дальнем розовом, и потом – после того, как неправильно положил мелок).

Это, без сомнения, и объясняет его форму, которая делает его главным фаворитом на четвертый титул.

Однако при всем уважении к удручающим переменам настроения Ронни и его природному таланту, превосходящему даже тот, которым наделен Джимми, мои надежды в этом году связаны с Али Картером. Снукерист из Эссекса, получивший прозвище «Капитан» благодаря своему умению водить самолет, мужественно переносит болезнь Крона - изнурительный воспалительный процесс пищеварительного тракта - и не позволяет себе унывать.

С другой стороны, нет никаких свидетельств, что его оппонент по полуфиналу Стивен Макгвайр страдает каким-либо недомоганием, однако, каждый раз, когда вы слышите, как странный парень из ВВС, объявляющий чудаковатые выходы спортсменов, провозглашает: «He’s on fire(4) ... he’s Stephen Maguire!”, вы начинаете беспокоиться, не случится ли сейчас спонтанного возгорания.

Как ни крути, это снукер. Ищи Барри Хирн, его владыка, нового спонсора для создания уникального образа этого вида спорта, решение напрашивалось бы само. Если клиника «Прайори» не пожелает украсить своим именем будущие чемпионаты мира, у меня есть ощущение, что «Бупа» или «ППП»(5) с радостью дадут свое согласие.

___________________
(1) «кавалеры» и «круглоголовые» - непримиримые соперники во время Английской революции. Кавалеры были роялистами, круглоголовые поддерживали Парламент.
(2) «Толстяк» Оливер Харди – известнейший американский комедийный актёр первой половины 20 века
(3) американский певец-бас
(4) игра слов. Уолкер имеет в виду при объявлении разговорное значение «в ударе», однако, прямой смысл «on fire», к которому и обращается Норманн – «в огне»
(5) две крупнейшие компании, занимающиеся частным медицинским страхованием

www.telegraph.co.uk/

@темы: Джимми Уайт, Стивен Хендри, Мэттью Норман

---

[ellssa]

А теперь вернемся на семь лет назад и вспомним историю про то, как Джимми Уайт менял имя )

Не Уайт – Браун.

Март 2005
SS. Клайв Эвертон

Джимми Уайт с готовностью признавал, что выпивать ему приходится частенько, но даже это не подготовило нас к его сделке с компанией «Соусы НР[популярная марка британских коричневых, англ: brown, соусов – прим. пер]» (цена контракта, говорят, колеблется где-то между 50тыс и 100 тыс фунтов), согласно которой он должен – кроме всего прочего – изменить имя на Джеймс Браун (и стать полным тезкой популярного певца, сочинившего множество хитов вроде «Get me up like a sex machine»).

Для выхода на арену Уэмбли он надел смокинг с коричневым жилетом и бабочку с символикой НР, однако, МС не представил его ни Уайтом, ни Брауном, назвав просто - «Лондонским Вихрем». Рефери и комментаторы ВВС продолжали называть его Уайтом.

В то время, как Кассиус Клей стал Мухаммадом Али по религиозным убеждением, а Ричард Раскин – Рене Ричардс после смены пола, единственным спортсменом, который до этого сменил свое имя в разгар карьеры исключительно по коммерческим причинам был Гарри Хокинг, капитан команды по австралийскому футболу «Гилонг Кэтс». Он превратился в Гари Вискаса, а его имя и лицо появились на банках с кошачьим кормом и принесли клубу 150 тыс. австралийский долларов (49 886 долл. США) чистого дохода.

Хотя практически все признали за Уайтом право зарабатывать на жизнь, смена имени подобного толка не добавляет ни престижности, ни достоинства его спорту. Разве такое было бы возможно в гольфе или теннисе?

Конечно, есть точка зрения, что любое паблисити – это хорошее паблисити. Любителям таких забавных фактов будет о чем поговорить. Однако Уайт/Браун устанавливает прецедент, который вряд ли придется телевизионщикам по душе.

Дело в том, что здесь имеет место «паразитический маркетинг». Поскольку ВВС является организацией, существующей на деньги налогоплательщиков, она обязана соответствовать очень жестким правилам в области спонсорства и показа передач.

Эти правила оговаривают такие вопросы как количество упоминаний спонсора за программу/день, и размер, размещаемых на арене рекламных щитов. Реклама на жилетках игроков является предметом контрактных соглашений между телевизионщиками и соответствующей управляющей организацией. В снукере, например, игроку разрешены два логотипа определенного размера.

Телевизионщики не любят, когда спонсоров упоминают чаще, тем требует контракт. Они имеют обыкновение толковать такие поступки, как подрыв их деловой репутации, но это не останавливает спонсоров от попыток заполучить дополнительное рекламное время.

Фактически, договор Уайта/НР вынуждает ВВС бесплатно выступить на их стороне и, вдобавок, рискнуть добрыми отношениями с теми, кто устанавливает правила для государственных телевещательных компаний.

Не в интересах снукера раздражать ВВС, которая является основным источником дохода WPBSA, особенно в преддверии неминуемых переговоров по перезаключению контракта BBC/WPBSA.

(К слову о паразитическом маркетинге. Это даже хорошо, что Пол Хантер проиграл свой стартовый матч Стиву Дэвису.

Когда Грехэм Коудри, PR директор Cantor Spreadfair, одного из спонсоров Хантера , услышал от Брендона Паркера, что Пол хочет надеть бандану на Уэмбли, он тот час же заказал 5000 шт. в ожидании, что Хантер выйдет как минимум в полуфинал.

Коудри намеревался распространить их среди фанатов Хантера, в полуфинале и возможном финале, в зале можно было бы увидеть около 500 человек в банданах. Поражение Хантера в первом раунде оставила компанию с 5000 бандан на руках, и Коудри, смеясь, назвал это «полной маркетинговой катастрофой»).

Уайт утверждал в пресс-релизе, что он менял имя, чтобы «в снукере снова было весело», однако, это не помешало большинству наблюдателей заметить, что это, скорее, должно было поспособствовать получению солидной суммы денег.

Кто-то может подумать, что это похоже на трюк, чтобы заставить людей поверить в отчаянное положение снукера.

Нил Стивенс из маркетингового отдела WPBSA, который ровно год назад объявил на пресс-конференции о так и не состоявшемся в итоге «фантастическом» турнире в Бразилии,назвал сделку Уайта с НР «одним из самых оригинальных спонсорских соглашений в принципе, которое заставит людей говорить о снукере и НР».

Маркетинговый директор НР, Грехэм Уайт, который свое имя меня не стал, утверждает, что решение «спонсировать коричневый шар казалось правильным. Не только потому что в этом есть некий эксцентричный юмор, который роднит любителей снукера и соуса НР, но и потому что это решение спонсировать такие неспонсируемые, однако, важные моменты повседневной жизни Британии, свидетельствует о честности и неприхотливости».

И что означает эта трясина маркетинговой болтовни? Она вообще что-то означает?

Но фоне соглашения Уайта WPBSA намеревалась продать НР некоторое количество щитов на арене и спонсорство коричневого шара – что бы это ни означало. Некоторые коричневые шары были произведены с логотипом НР на них, но использовались только на тренировке.

Что касается смены Уайтом имени через одностороннее обязательство, никто так и не видел никакого документального подтверждения. Односторонняя процедура может быть проведена без юриста любым человеком, у кого есть лишних 39 футов, но податель впоследствии должен полностью исключить использование прежнего имени. Это повлечет за собой определенные трудности со сменой паспортами, визами и кредитными картами.

Если верить Девиду Смиту из «Ивнинг Стендарт» отношение Уайта ко данному мероприятию было: «Это было забавно, и вы (печатная пресса) полностью поддержали идею».

Не совсем. Некоторые скептики почуяли запах рекламного трюка с самого начала, хотя некоторых журналистов и занесло в параллельное измерение. Один заявлял, что Уайт откажется продолжать играть, если комментаторы ВВС не станут называть его Брауном, другой многословно заявлял, что Уайт размышлял о том, чтобы подать на ВВС в суд. Уайт мгновенно опроверг эти предположения.

@темы: Джимми Уайт

---

[ellssa]

Никакой объективной причины переводить это, кроме той. что мне нравится Сейд и нравится, когда пишут про Хендри, у меня не было )))

Когда Акела промахивается
19.04.2003
Меттью Сейд, The Times

Стивен Хендри обладает хладнокровием и расчетливостью убийцы. Стоит его жертве дрогнуть, как он устремляется в атаку (глаза мерцают леденистым блеском, кий в руках зажат, словно винтовка в руках снайпера) и добивает ее. Он никого не жалеет. Когда он бьет, он бьет насмерть. И до прошлого года он никогда не промахивался. Сейчас, после начала чемпионата мира 2003, он одержим яростным желанием исправить тот единичный прокол.

Я столкнулся с Хендри на приеме для спортсменов в Лондоне и сразу же ощутил ту ауру холодной силы, благодаря которой он выделялся даже среди самых успешных атлетов страны. Но в полной мере оценить его нацеленность на победу я смог, только когда мы начали обсуждать психологию: эту нематериальную составляющую спорта, доступную взору лишь через внешние проявления.

Хендри описал, как его чутье реагирует даже на мельчайший сполох возбуждения у оппонента. «Когда давление растет, вы видите, что соперник начинает дергаться, и это придает уверенности. Это самое подходящее время, чтобы нанести решающий удар».

Редко когда мне приходилось встречать спортсмена, способного сформулировать саму суть состязания с такой проницательностью и леденящей откровенностью. С другой стороны свое искусство играть в больших матчах именно Хендри отточил практически до совершенства. Ни один из тех, кто видел его выступления на пике карьеры, не мог не ощутить его всесокрушающую агрессию в ситуациях, когда оппоненты выглядели неспособными уверенно держать в руках кий, не то что нанести удар.

«Со внутренним стержнем можно только родиться, - говорит он. – Научиться такому нельзя. Когда в вашем матче наступает решающие моменты – такие, когда приходится сжимать зубы и терпеть – вам приходится проявлять свою настоящую сущность».

Это та самая твердость, та бесстрастная и незыблемая жажда побед, которая позволила Хендри завоевывать мировую корону беспрецедентных семь раз. «Мне всегда мало. Люди говорят, что уровень современного снукера таков, что в нем не может доминировать один человек. Это чушь. Игроки слишком довольны своими достижениями, они не желают добиваться большего. Для нас со Стивом (Дэвисом) снукер – это вся наша жизнь».

И внезапно я понял разницу между теми, кто становится величайшими всех времен в их виде спорта, и остальными – такими, как я – которые уходят незамеченными.

Конечно же, у шотландца есть талант – просто громадный талант. Но у тех, чьи хладные трупы устилают арену «Крусибла» он тоже был. Разница между ними в психологии – не в технике. Джимми Уайт, например, участвовал в шесть финалах и проиграл их все, четыре из них – Хендри. В 1992 г. шотландец уступал по ходу матча 8-14, завершив его со счетом 18-14. В 1994 г. финал дошел до контровой, и Уайт, казалось, уже обеспечил себе успех, но промахнулся на обычном черном с точки.

Для тех из нас, кто наблюдал за тем матчем, было непереносимо видеть, какое нервное опустошение испытывает столь совершенный игрок. Хендри даже бровью не повел. Он подошел к столу, нежно погладил зеленое сукно. И очистил стол.

Когда я спросил Хендри, сочувствует ли он Уайту, его ответ не стал сюрпризом. «Я не чувствую никакой жалости, - сказал он. – Я должен уничтожить своего противника, и если он не готов защищаться, это не мои проблемы. Спорт жесток по своей природе».

Этот намек на мстительность, притаившейся за фасадом учтивости, напоминает о Тайгере Вудсе. Есть и другие параллели: каждый из них одержим фанатичным желанием обезопасить свое место в истории, и каждый из них понимает разницу между турнирами, которые имеют значение, и остальными соревнованиями.

Джек Никлаус тоже понимал это. Он как-то сказал, что проще всего выигрывать самые крупные турниры по гольфу, потому что давление в них все участники чувствуют невероятно остро. Хендри оценил бы это утверждение, признавая его и его смелость, и его жестокость. Как минимум до прошлого года точно. Но в финале чемпионата мира 2002 случилось нечто невероятное. Хладнокровный убийца впервые ощутил горький вкус явления, которое вызывало в нем такое презрение, когда с ним сталкивались другие: он «поплыл»…

В решающем 35 фрейме Хендри стал похож на кролика, окаменевшего перед удавом. Такого еще никто не видел. Поскольку я поднял этот вопрос, мне стало интересно, достанет ли шотландцу честности признать свою слабость. Он не дрогнул. «Мне до сих пор неловко из-за прошлогоднего финала. Это самое болезненное поражение в моей карьере. У меня был шанс, но я упустил его».

Очень много чепухи было сказано про стальную решимость Эбдона, продемонстрированную в том матче. Когда давление возросло, он, совсем как Уайт, начал делать ошибки на элементарных ударах. Вот только соперник повел себя иначе. Шотландец стал колебаться. Первый раз в жизни убийца оказался неспособным нажать на спусковой курок. И никто не понимает этого лучше, чем Хендри.

«Вы можете просить лишь об одном шансе на победу. У меня было три. С возрастом я стал больше сомневаться: опыт учит вас многому, но он также наглядно демонстрирует вам ваш предел. Пять лет назад этого бы никогда не случилось».

Место проведения чемпионата мира во многом способствует созданию той особенной напряженной атмосферы. Тесный зал «Крусибла» с нависающими над сценой зрительскими местами, казалось, был создан для того, чтобы устрашать игроков. Вот почему его выбрали для проведения соревнований по настольному теннису и для Открытого чемпионата Англии по сквошу, которые транслирует ВВС.

«Тамошняя атмосфера почти не поддается описанию, - говорит Хендри. - Ни одна другая арена не может обеспечить ощущения такого напряжения».

Поражение в том финале по-прежнему жжет Хендри, подстегивая его желание завоевать титул в восьмой раз и оставить этот кошмар позади. Предложение почивать на лаврах и позволить другим побороться за корону приводит его в видимое негодование. «Я не выношу, когда выигрывают другие, терпеть этого не могу. Можете назвать это ревностью. Вот поэтому я снова буду пытаться победить».

@темы: Мэттью Сейд, Стивен Хендри

---

Клайв Эвертон и ВВС. Часть 8. Заключительная

[ellssa]

После Уолкера

Когда сэр Родни Уолкер и его приспешники были с позором изгнаны из совета директоров WPBSA, контроль над World Snooker перешел к Барри Хирну.

Хирн высоко ценит мои способности и не одобрял отношение последних лет ко мне ВВС – с последующим моим полным отстранением, которое стало всем вокруг хорошо известно. Он сказал Фраю, что практически все считают меня голосом снукера, что на сайтах и форумах звучит фактически единодушная критика решения ВВС, и что я «на голову превосхожу членов остальной команды в умении говорить по существу».

Фрай сказал, что мое увольнение «не имеет ничего общего со Snooker Scene» и «нам нужен более современный взгляд на вещи». Последнее напрямую противоречило заверениям Филиппа Берни и Фрая, что постепенное лишение меня рабочих часов не связано с моим возрастом.

Если так необходим «более современный взгляд», то совершенно ясно, что это ставит в невыгодное положение работников более солидного возраста, и, таким образом, является проявлением предубеждения против определенной возрастной группы – а такой политики ВВС (по крайней мере, согласно их публичным заявлениям) клятвенно обещала избегать. Учитывая, что одна из излюбленных фраз ВВС говорит о необходимости «освежения» команды, не является ли странным совпадением, что в моем случае, как и в печальноизвестном случае с Мариам О’Рейли, ведущей Countryfile, человек, пришедший на замену, был моложе?

Также необходимо помнить, что Джону Вирго 65 лет (62 года в 2008 г.), Терри Гриффитсу – 64 (61), Деннису Тейлору 62 (59), Вилли Торну 57 (55). Даже Нил Фоулдс и Кен Доэрти не являются желторотиками и назвать их юношами можно не более, чем меня.

Фрай также сказал Хирну, что я, с его точки зрения, «не подхожу для работы перед камерой», а поскольку все остальные подходят, это дает ему больше вариантов для ротации состава. На самом же деле, у Фрая в команде было столько людей, что проблема состояла не в том, что временами всем приходилось делать любую работу, а в том, что временами работы не хватало для всех. Фактически, меня никогда не просили работать в студии, за исключением пары случаев на ВВС Wales, когда я справился со своей ролью более чем достойно. Этот предполагаемый «недостаток» никогда не всплывал за все то время, что я комментировал для ВВС, и таким образом, не мог являться причиной отказываться от услуг популярного комментатора с 30-летним опытом.

Когда я начал работать для ВВС, я высоко ценил канал, но вскоре мое уважение несколько измельчало, так как иногда становилось неясно, на кого и с кем ты на самом деле работаешь. Конечно, слишком много власти было передано в другие агентства вроде IMG, которые имели собственную отдельную или даже противоречащую интересам ВВС программу действий.

Больше всего IMG хотела остаться ближе к WPBSA, от лица которой они продавали спонсорство, производили обзорные программы и разные другие вещи. Когда Хирн получил власть, он обнаружил, что на его шее висит ярмо, например, договор , согласно которому режим Уолкер отписал 50% зарубежных прав IMG.

В Snooker Scene в течение долгого периода я ратовал за смену режима, потому что совет директоров Уолкера (в который входил сэр Девид Ричардс по личному представлению сэра Родни) тянул профессиональную игру вниз. Другими словами, смена режима была не в коммерческих интересах IMG.

Было заметно, что IMG приняла сторону режима Уолкера перед декабрьским AGM (2009 г.), посвященному выбору между Уолкером и Хирном. Лишь за шесть дней до IMG «обнародовала планы для тура World Snooker», состоящего из 15 турниров, которые являлись совместным детищем IMG/WPBSA.

Для этого громадного мероприятия не было названо ни единой даты, ни единого спонсора, ни единого места проведения, кроме тех, что относились к шести уже существовавшим рейтинговым турнирам.

Снукеристы часто бывают легковерны, но они не купились на такой грубый предвыборный трюк, даже не зная, что может быть написано мелким шрифтом.

Некоторые наблюдатели считали, что это IMG воспользовалась слабостью председателя (Уолкера), слабостью организации (WPBSA), чтобы предложить план, которые наверняка передал бы очень большую часть коммерческого контроля над снукером в руки IMG.

Предполагалось, что WPBSA и IMG внесут по 750 тыс фунтов в это «совместное предприятие». Если потребовалось бы инвестировать средства и дальше, и WPBSA не смогла бы обеспечить финансирование, IMG, вероятно, вложила бы средства в обмен на увеличение контрольного пакета над предприятием.

В любом случае, это была схема, которая могла с легкостью позволить IMG впиьтся мертвой хваткой в профессиональный снукер, особенно в его телетрансляции.

За два дня до AMG в свете все увеличивающейся вероятности, что Уолкер будет снят, Фрай позвонил Хирну и сказал, что предложение IMG остается в силе, независимо от того, выиграет он или Уолкер. Однако их коммерческое предложение не нравилось Хирну, которые просто заявил, что IMG очень перспективная организация, и что любое их конкретное предложение будет рассмотрено должным образом. Именно благодаря IMG, например, мы получили Australian Goldfields Open.

SnookerScene февраль 2012
Клайв Эвертон

@темы: Клайв Эвертон

---

[ellssa]

17.05.2012
Гениальный игрок… не гениальный отец
Дженни Джонсон

Когда Лорен Уайт пролистывает семейный альбом, впервые становится ясно, что в ее детстве не было ничего даже отдаленно «нормального».

Вот «Роллинг Стоунз» на ее свадьбе; семейная фотография, сделанная кузеном королевы Патриком Личфилдом. А вот и трогательное фото Лорен и ее папы.

Ей четыре года, на ней минисмокинг и бабочка, в руках она держит крохотных снукерный кий. А рядом с широкой улыбкой на лице ее отец – звезда снукера Джимми «Вихрь» Уайт.



Тогда Лорен была рада-радешенька выглядеть миниатюрной версией своего отца, но испытывает ли она те же самые чувства почти 30 лет спустя?

Уже в то время, когда делалась эта фотография, Джимми был известен своими неумеренными загулами не меньше, чем спортивным мастерством. Его дорога жизни уверенно шла по наклонной. И к тому моменту, когда детям самой Лорен - Элфи, Сони и Саммер исполнилось шесть, четыре и два соответственно – Джимми потерял миллионы, был признан виновным в хранении наркотиков и стал банкротом.

Еще он вошел в историю, как лучший снукерист, никогда не выигрывавший чемпионата мира. Он выходил в финал шесть раз, но так ни разу и не завоевал титул. Сейчас Джимми 50 лет, и он признает, что если бы он проводил меньше времени в погоне за удовольствиями, и больше в тренировочных залах, все могло бы сложиться иначе.

Но давление было чудовищным. Только на этой неделе чемпион мира Ронни О’Салливан, завоевавший титул чемпиона мира в четвертый раз, дал торжественное общение защитить своего сына, которому тоже четыре года, от суровой снукерной действительности. Он сказал, что предпочел бы видеть, как Ронни-младший играет в «здоровые» виды спорта вроде гольфа, а не проводит время в полутемных снукерных клубах.

Лорен, которой сейчас 32 года, говорит: «Папа вышел из того мира, и это до сих пор приносит ему дивиденды. Мне кажется, каждому спортсмену приходится чем-то жертвовать. В нашем случае, это оказалась наша семейная жизнь».

Она не отрицает, однако, что разудалую историю жизни Джимми очень интересно читать. «Такое ощущение, что это сюжеты из фильма, чудо, что он выжил, и смог все это рассказать».

Самое удивительное, однако, во всем этом то, что Лорен – старшая из пятерых детей Джимми – рассказывает совсем иную историю.

Ее детство было практически образчиком сумасшедшего дома. «Сейчас я бы назвала это чистым безумием. Папа мог выйти из дома, зачастую по какой-нибудь совершенно нормальной причине – пойти в магазин, например – и просто исчезнуть на несколько дней. Иногда мы читали в газетах, во что он встрял на этот раз, но обычно никто ничего так и не знал».

Даже совсем маленькой Лорен знала, что ее семья не была «нормальной» из-за того, что ее папа был в первой волне спортивных звезд, которые жили как рок-звезды. «Я замечала, что другие дети вели совсем другую жизнь, - говорит она. – Другие дети ехали на школьном автобусе домой. А я – до того ресторана, где проводили вечер мои родители. Моя мама не готовила. Им это даже в голову не приходило». Джимми и мама Лорен, Морин, познакомились еще подростками, когда Уайт зарабатывал деньги в снукерных клубах Южного Лондона вместо того, чтобы ходить в школу.

Морин не была домоседкой и с удовольствием сопровождала его в поездках по стране, пока он зарабатывал себе имя. Лорен родилась в тот год, когда Джимми стал профессионалом – в 1980 г. Лишь через восемь лет пара решила завести еще детей – у них родилось еще три девочки и мальчик (ему сейчас 13 лет).




Их семья сменила несколько квартир, пока Джимми взбирался наверх в мировом рейтинге. Лорен говорит: «Внешние атрибуты тогда не были важны. Мама не хотела отдаляться от собственной семьи. И она часто ездила вместе с папой. Такая жизнь должна была быть очень интересной».

Но их брак оказался хрупким, как сознался Джимми в своей автобиографии. Он описывал драки, которые случались дома после его возвращения с гулянок, и душераздирающе описывал, как просыпался и обнаруживал, что его жена нашла телефоны других женщин в его кармане, а затем исписала ими стены их дома.

Лорен рассказывает: «Были и скандалы, и слёзы. Папа сбегал в самоволку, а мама обрывала телефоны, пытаясь узнать, куда он пропал. Один из папиных лучших друзей - был тогда и есть сейчас – Ронни Вуд. Как-то они договорились вместе пойти по магазинам перед Рождеством и исчезли на несколько дней».

Но Морин совсем не чувствовала себя подавленной. По словам Лорен, она в долгу перед Джимми не оставалась. «Мне кажется, она любила все эти драматические переживания».

«Я помню, как даже ребенком думала: «Как это глупо. Да повзрослейте, наконец!». Некоторые люди считают, что так можно и самому с ума сойти, но этого не случилось. Начнем с того, что иметь такого папу все же было круто: я помню, как часто встречалась в «Хард Рок Кафе» с Брюсом Уиллисом. Когда вы подросток вам нужно что-то, против чего можно восстать. У меня такого не было, потому что у нас просто не было правил».

Пока мы разговариваем, Лорен запрещает дочке взять еще пирожное. «Может, это и есть мое восстание. Я строгая мама для своих детей. Учу их есть в правильное время нормальную домашнюю еду. Мое отношение ко всему: к семейной жизни, деньгам, алкоголю едва ли не противоположное тому, что есть у моего отца».

Она замужем за Джоном Албертом, учителем по профессии, и ведет, как она довольно признается «самую скучную жизнь, какую вы только можете себе представить».

А Джимми? К своим нынешним годам он слегка подуспокоился, но когда я была в доме Лорен в Суррее, он появился там на роскошной машине с номерным знаком «Cue Boy».
На мое замечание, как хорошо сложилась жизнь Лорен, он присвистнул. «Иногда безрассудство рождает здравомыслие, полагаю. Но я все равно не смогу вам этого объяснить».

Он до сих пор играет в снукер во многом благодаря своей семье, которая не бросила его, когда он упал на самое дно и лишился всех денег в 1996 г. Они помогли ему справиться с пристрастием к алкоголю и азартным играм и поддержали, когда ему диагностировали рак яичек в 1995 г.

Четыре года назад они с Морин разошлись. «Они оба сейчас с другими людьми,- говорит Лорен, – и чувствуют себя счастливее. Они слишком похожи, чтобы оставаться вместе».

Лорен занялась финансами своего отца. «Папа никогда не понимал, как нужно обращаться с деньгами. Мы даже не знаем, сколько миллионов он потерял за все эти годы. Сейчас у него есть только одна кредитная карта, и все, что он зарабатывает, идет через меня. Я ни разу не взяла у него за это ни пенни, и не думаю и никогда не думала, что он мне что-нибудь должен».





Он очень любит баловать своих внуков. Лорен рассказывает: «Когда мои дети приходят к нему, то первое, что он им говорит: «Пошли по магазинам!» - со мной он вел себя точно так же. Если он выигрывал турнир, мы все шли в Херродс и набирали всего по самое не могу. Это был случай: «Выбирайте все, что вашей душе угодно». На Рождество мы с сестрами просыпались и обнаруживали, что наши спальни завалены… вообще-то, всем на свете».

«Было ли это искуплением вины? Не знаю. Только когда я начала проводить Рождество с семьей своего мужа, в которой принято дарить «нормальные» подарки, маленькие сувениры вроде носков, я поняла, что, возможно, происходившее в моем детстве, не было здоровым явлением. Однако я благодарна ему за то, что он отправил нас в частную школу. В то время я думала, что это сумасшествие. Я говорила: «Папа, мы не можем позволить себе этого». Я рада, что он не послушался».

Лорен не осуждает поведение отца: «Когда он приходил домой, с ним было весело и невероятно хорошо. Не думаю, что он способен обидеть кого-то нарочно. Я всегда чувствовал, что и он и мама очень любят меня. Я просто думаю, что они не понимали, что значит быть родителями».

Джимми остается одним из самых любимых игроков среди снукеристов, и Лорен говорит: «Люди считают большой трагедией то, что он так и не выиграл чемпионат мира, но я с ними не согласна. Папины проигрыши сделали его популярным. Это позволяет людям представить себя на его месте».





«Снукер – это его жизнь. Всегда был и будет. Я ну думаю, что он когда-нибудь откажется от него».

www.dailymail.co.uk/l

@темы: Джимми Уайт

---

Снукер и абстракционизм

[Найотри]

По ссылке представлен ряд картин, да ещё и с автографами снукеристов.
www.world-snooker-sheffield.co.uk/4.html
На правах человека, у которого мозги плавятся от жары, хочу уточнить: получается, каждая картина отображает манеру игры конкретного игрока или ситуацию конкретного матча?

---

Клайв Эвертон и ВВС. Часть 7

[ellssa]

Потеря Уэлша

Когда мое положение комментатора на турнирах ВВС изменилось, у меня не было причин думать, что меня снимут и из комментаторской команды на Welsh Open.

За исключением пятилетнего перерыва, когда ВВС Wales, использовала только комментаторов, проживавших в месте проведения турнира, я комментировал с 1977 года и на Welsh Open и на предшественнике этого турнира Welsh Professional Championship.

В письме, направленном моему агенту 18 июня 2008 г., Фрай сообщил, что BBC Wales еще не назначил IMG/TWI для производства трансляции Welsh Open 2009, но «все идет, как надо» [что означало, что конечно же IMG получит эту работу] и «я надеюсь, что Клайв будет в комментаторской команде на протяжении всего турнира».

Поэтому я был удивлен и расстроен, когда мне позвонила заместитель Фрая Элисон Виктовер и сообщила, что число комментаторов сократили с шести до четырех, и мы с Джерейнтом Джонсом оставлены не у дел (Джерейнт Джонс работал диктором на BBC Weles, но несколько лет освещал и снукер, в основном благодаря знанию валлийского языка).

Таким образом, Терри Гриффитс, Дарен Морган, Доминик Дейл (который играл на турнире) и Джон Эванс должны были вести репортажи на английском и валлийском.

Мне сказали, что ВВС Wales хотел работать с валлийской командой, хотя один из работников ВВС Wales, Лоренс Хурахейн, объяснил мне, что это было пожелание, а не требование.

В любом случае, нельзя было сказать, что никакого отношения к Уэльсу я не имею (хотя прошло уже 45 лет с тех пор, как я жил в Кардиффе), поскольку в более юные годы я выигрывал чемпионат Уэльса по бильярду среди любителей пять раз и играл шесть раз за Уэльс в снукер.

Следующее предположение о причине моей отставки касалось денег. Турнир продлили на день, поэтому IMG – TWI, если уж на то пошло – должна была вести семидневную трансляцию за те же деньги, которые выделялись для шестидневной. Наши с Терри Гриффитсом услуги обходились дороже всего: наши зарплаты были примерно в два раза выше, чем у остальных. Предполагалось, что моя отставка позволит сэкономить деньги.

Я предложил снизить мою зарплату до уровня Моргана, Дейла и Эванса и не оплачивать мои расходы. Фрай ответил, что BBC Wales нужно, чтобы Эванс присутствовал на турнире и вел трансляции для Radio Wales и Radio Cymru, и если при этом он не станет работать на телевидение, то это обойдется BBC Wales в дополнительные 200 фунтов в день, которые канал предпочел бы сэкономить.

Причина показалась мне странной. Если Эванс нужен был для радиорепортажей, то он не мог одновременно присутствовать в комментаторской кабине. А поскольку Дейл играл в турнире, он тоже не мог комментировать постоянно, по крайней мере, в начале турнира.

Я заключил, что Фрай не хочет меня видеть, чего бы ему это не стоило. Его устроило бы вести трансляцию турнира даже без ведущего комментатора, замещая его теми, кто имел подобные навыки лишь в зачаточном состоянии.

Еще раз я предложил мои услуги для турнира в 2010 и 2011 годах, но IMG предпочла остаться верной прежней команде, хотя это означало отсутствие комментария на столе 2. Это, как следствие, приводило к необходимости делать позже дубляж матча, если там происходило нечто значительное – как произошло в году, когда Стивен Хендри сделал максимум.

В этомсезоне, зная, что Эванса приглашать на трансляции не будут, я снова предложил свои услуги, однако, IMG твердо ответила, что в них нет нужды.

Затем, на Мастерс, ВВС столкнулась с проблемой излишка комментаторов, корни которой лежали в приглашении Хендри. Вилли Торн был оставлен за бортом, но его утешили приглашением на Welsh Open.

В общем, если подвести итог, сначала меня вывели из команды Welsh Open, как было сказано, по финансовым причинам и до некоторой степени, потому что я не был валлийцем. Зато теперь, чтобы не расстраивать Торна, без проблем нашли деньги на лишнего комментатора, который вообще никак не был связан с Уэльсом.

Ни в коем случае вина за это не лежит на Торне. Он имеет полное право принять любое предложение, но я поражен, насколько сильно разнилось отношение IMG к нему и ко мне.

SnookerScene. Февраль 2012
Клайв Эвертон

@темы: Клайв Эвертон

---

Вроде бы про Трампа, но на самом деле совсем не о нем

[ellssa]

Финалист чемпионата мира остается победителем

03.05.2011
Мэттью Сейд, The Times

В удивительном финале этого чемпионата мира Джадд Трамп вполне мог бы сплоховать, однако, вместо этого поразил спортивный мир.

Зрители были заворожены дерзостью его ударов, затейливостью его пространственного восприятия и той кажущейся легкостью, с которой он считывает всю многослойность патриархальной игры.

А ведь ему лишь 21 год. Если бы он выиграл, он бы стал вторым самым юным чемпионом в истории снукера – от этой перспективы, у восхищенных комментаторов перехватывало дыхание.

Молодые снукеристы, которые играют хорошо, уже производят глубокое впечатление, однако, вчерашний подросток, останавливающийся лишь в шаге от главного приза, способен привести в головокружительный восторг.

А еще – к кажущемуся единственно верным выводу: вот что значит талант!

Существует убеждение, что спортивное мастерство заложено в генах. Как сказал бывший чемпион Деннис Тейлор: «Трамп был рожден, чтобы забивать шары».

Так же говорили, когда Тайгер Вудс стал самым юным победителем US Masters в 1997, и когда сестры Вильямс ворвались к теннисный мир. Точно так же объясняют не по летам зрелые выступления в музыке, математике, шахматах и других направлениях.

Но есть одна проблема с этим во всех других отношениях соблазнительным объяснением – оно глубоко ошибочно.

Если углубляться в биографии так называемых вундеркиндов, то оказывается, что никаких доказательств наличия сверхгенов, позволивших таким детям прорваться наверх, не существует. Вместо них можно обнаружить только чудовищное количество тяжелых тренировок с самого рождения и до юношеских лет.

Вудсу, например, подарили клюшку от гольфа за пять дней до того, как ему исполнился год, в два он сыграл свой первый раунд, а к пяти он потратил на тренировки больше времени, чем некоторые из нас за всю свою жизнь.

Вудс не гольфист, наделенный особыми силами, которые позволили ему избежать тренировок. Он – тот, кто воплощает собой их суровую неумолимую необходимость.

Удивительно похожи на эту и истории сестер Вильямс, Лионеля Месси или – если уж на то пошло – Моцарта.

Это же относится и к Трампу. В три года он получил миниатюрный стол, а затем, полностью опровергнув прогнозы родителей, считавших, что ему быстро надоест, проводил за ним астрономическое количество времени.

В возрасте шести лет Трамп вступил в местный клуб – тогда ему приходилось стоять на ящике, чтобы видеть стол, а в восемь уже начал принимать участие в настоящих соревнованиях.

Совершенство не появилось вдруг, и даже не постепенно, а было достигнуто благодаря дотошной методичности. Его отец говорит, что до сих пор помнит, как сын часами забивал шары за маленьким столом, пока у него не начинало получаться.

Сама идея «таланта» обманчива. Мы делаем логическое заключение о таланте, потому что видим лишь малую часть работы, за счет которой выковывается виртуозное мастерство.

Если бы мы изучили тысячи крошечных шажков, пройденных до вершины исполнителями мирового класса, их способности не казались бы настолько таинственными или естественными.

Я не собираюсь этим отрицать факт, что одни дети в начале превосходят других, я хочу только подчеркнуть, что отправная точка не так уж важна. Почему? Потому что со временем, если приложить достаточно усилий, мы можем измениться.

Изменяется не только тело, но и анатомия мозга. Исследование среди лондонских таксистов, например, показало, что область мозга, отвечающая за ориентирование в пространства, у них значительно больше, чем у не таксистов – начинали, возможно, они с равных позиций, но со временем работа наложила свой отпечаток.

Вундеркинды вроде Трампа и Вудса лишили мир надежды. Привили нам обманчивую идею, что совершенство предназначено лишь для особенных – для тех, кого коснулось генетическое чудо, прошедшее мимо остальных.

Доказательства же говорят об обратном: у нас у всех есть потенциал добиться совершенства, при условии, что мы неуклонно будем следовать по пути личной трансформации.

Вспомните, как часто дети говорят, что у них нет способностей к математике или им не хватает координации для спорта.

Все это является обычным проявлением мифа о таланте, основной смысл которого заключается в том, что если вы не взлетаете на вершину сразу, то вам, скорее всего, не хватает таланта, а если это так, то можете все бросить. Вот он, образ мышления, убивающий мотивацию.

Трамп так не думал. Он верил, что талант можно развить – и он был прав.

Если бы он не потратил на это столько времени, он бы не прошел квалификацию, не говоря уже о том, чтобы подойти почти вплотную к завоеванию мирового титула.

@темы: Мэттью Сейд, Джадд Трамп

---

Клайв Эвертон и ВВС. Часть 6

[ellssa]

На скамейке запасных

Было очень трудно писать статью в Snooker Scene о моем положении в ВВС, не ставя под угрозу свои шансы получить у них работу, хотя статья под названием Blackballed в февральском номере 2009 г. была хорошей попыткой.

По нашей договоренности я комментировал первые 12 дней в «Крусибле» (2009), хотя нельзя сказать, что все было как раньше. Когда я разговаривал с Фраем о завершении своих обязательств перед ВВС, он сказал, что «проблема не в качестве Вашей работы». Сокращение моего рабочего времени было связано с желанием «освежить комментарий» - продолжал утверждать он.

Мне начинало казаться, что вопрос уже давно перерос проблему восстановления мой роли во время телевизионных трансляций. Правильно ВВС поступал или нет, но решение никто менять не собирался. Канал мог быть удивлении реакцией телезрителей, но на кону стояла его репутация. Для меня же теперь речь шла лишь о желании спасти как можно бОльший доход от ВВС, который служил мне подспорьем долгие годы. Я надеялся, что продолжу комментировать хотя бы те турниры, которые игрались на двух столах.

Летом 2009 Фрай заявил, что он не может предложить ничего особенного, но в случае необходимости, мне позвонят. «Таких случаев может быть много, а может - и не очень».

Мне сказали, что это будет частично зависеть от выступлений Кена Доэрти, Стива Дэвиса и Джона Пэррота в квалификациях. Меня не станут привлекать на Мастерс, и мне надо будет ждать завершения квалификации на Гран При, ЧМ и ЧВ, после которых в течение нескольких дней мне сообщат, возникнет ли во мне необходимость.

Я помню интервью, которое Барбара Слейтер дала в сентябре 2009 Симону Майо на Радио Пять, сразу после того, как она была назначена главой спортивного департамента ВВС (зарплата 180000 фунтов в год). В этом интервью Дейв Бредмен из Лидса спрашивал ее, собирается ли она изменить «политику звездности» на ВВС Спорт, когда «компетенцию приносят в жертву звездности».

Когда он продолжил спрашивать, почему ВВС «избавилось от человека, ставшего голосом снукера, за 30 лет своей комментаторской работы», Слейтер ответила, что она не хочет обсуждать мой случай. Когда Майо надавил на нее, она ответила: «Мы обговаривали этот вопрос, и мы хотели бы, чтобы время от времени Клайв продолжал комментировать. Будет ли он это делать в таком же объеме, как раньше…».

Вообще-то, ни со мной. ни с моим агентом этот вопрос не обсуждался и не планировался к обсуждению. Я подозревал (и получил этому подтверждение во время последующих турниров), что ВВС/IMG хотела держать меня на самом тоненьком из возможных поводков, чтобы свести к минимуму риск того, что я обнародую, как именно они со мной поступали.

За четыре дня до Гран При в Глазго, Фрай позвонил, чтобы предложить работу на один день во время первого матча Доэрти и еще на один день, если он выиграет этот матч. Комментировали на этом турнире только четыре комментатора: Деннис Тейлор, Джон Вирго, Вилли Торн и Кен Доэрти. Дэвис и Пэррот выступали в качестве ведущих.

Фрай сказал, что бюджет у него ограничен, и он не может заплатить за мой отель, поскольку он уже «платит за Кена». Таким образом, мне следовало самому заплатить за перелет Бирмингем-Глазго-Бирмингем, за отель и за такси в отель и обратно.

Некоторые могли бы сказать, что не стоит тратить деньги налогоплательщиков на оплату расходов Кена в те дни, когда он играл, а не работал, но на тот момент я решил не заострять на этом внимание.

Моим первым желанием было отказаться от этого оскорбительного предложения, но очень быстро я понял, что ВВС/Фрай тогда смогут сказать: «Мы предложили ему работу, и он ее не принял».

Поэтому я согласился. Доэрти выиграл своей первый матч и проиграл второй. Когда я уже заплатил за билеты на самолет, за такси и за отель (куда более скромный, чем «Хилтон», где жили другие комментаторы), выяснилось, что я комментирую два дня по цене одного.

В своей наивности я думал, что моя преданность зачтется, когда речь пойдет о ЧВ в Телфорде, который находится всего в 40 милях от бирмингемского офиса, и поэтому туда можно ездить на машине каждый день.

Я понял, как ошибался еще до завершения квалификации. Радио Таймс объявило комментаторов на этот турнир: Тейлор, Торн, Вирго, Доэрти, Нил Фоулдс и Терри Гриффитс.

Другими словами я больше не входил не только в список четырех лучших комментаторов, но и в список лучших шести тоже. Когда я позвонил Фраю, чтобы сказать, что плохо было уже то, что я из номера один превратился в номер пять (то есть больше не вхожу в число четырех комментаторов, с которыми заключены контракты на каждый турнир), но то, что я из номера один стал номером семь, еще хуже.
«Что заставляет вас думать, что вы вообще когда-либо были номер один?» был его ответ. Вообще-то, так думал не только я, меня так воспринимали и большинство зрителей, а также ВВС, которая в одном из свои пресс-релизов пару лет назад назвала меня «ведущим» в комментаторской команде.

Фрай в письменной форме утверждал «Мы не ранжируем комментаторов. Мы никогда так не делали и никогда не будет делать. Все комментаторы, которых мы берем на работу, привносят что-то свое. Нет номеров 1, 2, 3 и даже номера 6. Мы хотим иметь сочетание разных взглядов, сочетание индивидуальностей. Кто-то работает в студии, кто-то добавляет тренерскую точку зрения, как Терри, Нил тоже освежает комментарий. Многие думают, что сейчас он - лучший комментатор».

Позиция Фрая была просто абсурдной. Если выбрали шестерых комментаторов, разве нельзя предположить, что они и являются теми, кого он воспринимает, как лучших шестерых?

Я тоже высоко ценю Фоулдса, но нахожу замечание Фрая о Гриффитсе нелогичным. Если он необходим для того, чтобы привносить тренерский взгляд, хорошо, но это никоим образом не улучшает и не ухудшает его комментаторские качества. Во время комментария нет времени для детального тренерского анализа. Если он понадобится, вся команда, включая меня, способна делать то, что необходимо в этом направлении. Если это был аргумент в пользу разнообразия демонстрируемых навыков, то кажется странным, что кого-то необходимо привлекать в качестве комментатора, чтобы при случае его можно было бы использовать в качестве специалиста по тренерской точке зрения.

Элисон Виктовер, правая рука Фрая, сказала, что для меня найдется работа на два дня, если в первом раунде Стив Дэвис победит Стивена Хендри. Этого не случилось, однако, произошло другое. Ведущий Риши Персад перенес тяжелую потерю в семье, и команду пришлось перетасовать. Это дало мне возможность поработать один день, и ВВС через IMG оплатила не только мою зарплату. но и издержки (очень скромные).

Тем временем мой агент бился головой в кирпичную стену, ведя переговоры с ВВС. Сначала он направил письма Слейтер, в котором выразил точку зрения, что обращение ВВС со мной «в последний год или около того вообще вышло за пределы стандартов, порядочности и достойного отношения, на которые (Клайв) имел право».

Слейтер, которая, казалось, опасалась что-либо передавать в письменной форме, позвонила Джеффу, чтобы сказать, как они ценят мой вклад за прошедшие годы, бла-бла-бла, но добавила, что «приходит время, когда люди нуждаются в переменах».

Какие люди? ВВС или IMG и на каком основании? Если бы перекидывание ответственности друг на друга было Олимпийским видом спорта, то они были бы главными кандидатами на золотую медаль.

Она сделала акцент на том, что это было не ее решение, но что она поддержит решение команды отвечающей за трансляции (т.е. Фрая) «если они думают, что подошло время что-то менять. Если команда, отвечающая за трансляции, думает, что пришло время двигаться дальше, я их поддержу», так она сказала Джеффу и уполномочила Ллойда Шеперда написать письмо. Об этом человеке я еще ничего не слышал, но он явно был «талантливым менеджером ВВС Спорт».

2 октября 2009 г. Шеперд написал письмо, в котором он хотел выразить «как сильно мы ценим многолетнюю службу Клайва на ВВС Спорт. Своим профессионализмом и глубокими знаниями он оказал исключительные услуги [sic] нашей компании во время трансляций, и позитивные отклики, которые мы получали от телезрителей, только подтверждают это.»

Тогда почему меня вообще уволили в коридоре Уэмбли в январе 2008, уведомив лишь за 14 недель?

Шеперд продолжал: «Однако важно то, что мы обеспечиваем развитие и эволюцию нашего продукта на всех платформах. Это будет означать изменение в сочетаниях наших телеведущих для поддержания уровня трансляций, и, одновременно, использование работающей формулы привлечения опытных профессиональных ведущих и комментаторов совместно с бывшими спортивными профессионалами, которые уже выковали себе успешную телевизионную карьеру».

Что это означало? Это вообще означало хоть что-нибудь? За исключением сообщения о произвольном изменении состава мою ситуацию это никак не проясняло.

«Еще один важный момент, который стоит упомянуть, - говорил Шеперд – состоит в том, что ВВС в обязательном порядке необходимо придерживаться политики значительной экономии в течение следующей пары лет, и эти цели становятся все более труднодостижимыми из-за экономического кризиса.

Это Шеперд начал утверждать, что ВВС больше не может позволить мои услуги?

«Цели увеличения эффективности влияют на все аспекты производства программы, а также включают в себя затраты на телеведущих, которые в последние месяцы находятся под пристальным общественным вниманием».

Под недостаточно пристальным подумал я (как скромный работник с зарплатой 30 тыс фунтов в год). Если верить внутренним информаторам ВВС тратила порядка 2000 фунтов в неделю на такси для высокооплачиваемых экспертов «Матча Дня» Алана Хансена, Марка Лоуренсона и Алана Ширера, которое возило их на работу и обратно. Хансен, как говорят, получает от ВВС 1,4 млн фунтов в год, а Ширер около 500000 фунтов.

«При этих условиях нам придется пересадить некоторое количество ведущих [sic] включая Клайва с долгосрочных гарантированных контрактов на трудовые договора».

И как ВВС планирует сэкономить, заключив контракт вместо меня с Кеном Доэрти?

Я также внес свой вклад в политику экономии, отработав два дня по цене одного на Гран При и согласившись на 23% снижение цены за статистику по игрокам, которую IMG платила Новостному Агенству Клайва Эвертона.

«Конечно же, мы намереваемся и дальше пользоваться услугами Клайва, но, по причинам, которые я уже называл, их объем уменьшится по сравнению с прошлым годом».

Если даже это и было намерением ВВС, в чем я сомневаюсь, то речь шла об унизительно маленьком объеме.

«К сожалению, - заключил Шеперд, - мы не имеем права предоставить вам предварительный график на грядущий год, поскольку его разработка входит в обязанность снукерной команды (т.е. Грэхема Фрая в IMG), и вы должны услышать напрямую от них, когда они желают воспользоваться услугами Клайва».

Таким образом, ситуация была следующей. ВВС говорит, что меня могут привлечь к работе, но фактическое решение принимает Фрай, и какое бы решение он ни принял, ВВС его поддержит.

Джефф еще раз обращался к Шеперду, который ответил: «Мы (кто, мы?) почувствовали, что мы можем подобрать ведущих подходящих нам больше Клайва в плане стиля, тона и взаимодействия друг с другом…. Мы почувствовали, что можем улучшить качество своего продукта, дав другим более значительные роли в комментарии и изменив баланс голосов и точек зрения».

На мою дикцию никто не жаловался, а мой «стиль» и «тон», насколько я знаю, ни разу не вызывали нареканий от работодателей или телезрителей, за 30 лет. Если что-то в них было не так, меня следовало бы уведомить и дать мне шанс исправить эту ошибку.

Единственный момент, который вызывал у меня сомнения с Фраем, это мои ответы на реплики Хейзел Ирвайн при переключении эфира.

Если от меня не требовался ответ на конкретный вопрос, я предпочитал ограничиваться приветствием «Добрый день, Хейзел, добрый день, все», а затем давать короткое вступление и начинать комментарий. Если Фрай хотел, чтобы процедура была другой, ему следовало бы сказать мне.

Я сказал Фраю, что продолжал придерживаться тех правил, которым меня научили еще в первые дни работы – подобное общение необходимо свести к минимуму, чтобы минимизировать работу редакторов при нарезке обзорных программ.

Фрай сказал, что редакторам все равно, но я знал, что редактирование международных обзорных программ требовало больше сил и времени, поскольку приходилось стирать эти реплики, так как они просто ставили в тупик любого, кто смотрел эти передачи в Бангкоке или Берлине.

В своем втором письме Шеперд добавил, что существующая команда, состоящая из игроков, бывших и нынешних, включает «очень способных опытных комментаторов. Они могут выполнять как ведущую роль в эфире, так и развлекательную [ с точки зрения Фрая, которую мне озвучивали, разница между этими двумя ролями невелика]. Это дает нам возможность использовать их в студии для комментария и обзоров и, таким образом, тасовать команду, как угодно». Он не объяснил, почему в студию нельзя приглашать меня, если главным трендом у нас была многофункциональность (у меня, правда, никогда не было подобных амбиций). Кроме того когда это Джона Мотсона видели на диване в передаче «Матч дня»?

Таким образом, отправляясь на чемпионат мира 2010, я имел за плечами три дня работы на ВВС за весь сезон. Предсказание Фрая о том, что работы будет или много или мало, исполнилось во второй его части.

Когда Стиву Дэвису и Кену Доэрти удалось квалифицироваться на чемпионат мира, Фрай позвонил мне и предложил работу в первые четыре дня. Изначально он говорил, что не оплатит мне вечер пятницы в отеле, на том основании, что я не буду комментировать утреннюю сессию в субботу, а поэтому могу приехать в Шеффилд (102 мили от моего города) в день начала работы. Он также сказал, что за вечер вторника в отеле он тоже не будет платить, потому что в последний раз я буду комментировать в обед.

Я посчитал это мелочным и невеликодушным. На турнире мне прислали пересмотренное расписание, согласно которому в субботу утром я комментировал матч, так что в итоге мой счет за пятничный вечер в отеле все же был оплачен. Когда Дэвис прошел первый раунд, мне достался еще один день работы, но расходы на отель мне никто не платил.

Так что заявления Слейтер, что ВВС «хотела бы, чтобы Клав продолжал комментировать» и слова Шеперда, что «в наши намерения входит использования услуг Клайва и в дальнейшем» превратились в восемь дней работы из 43 возможных (или восемь дней из 50, считая ВВС Уэльс). Я оказался чем-то вроде переходного звена на случай, если Дэвис или Доэрти будут играть, ощущая, одновременно, сквалыжное отношением к оплате расходов, которое призвано было подчеркнуть, что на самом деле меня вообще не желают видеть.

Со стороны это походило на то, что ВВС в свете продолжающейся критики их решения уволить меня – и не желая изменять это решение – хотело просто показать, что по-прежнему периодически привлекают меня к работе, делая одновременно ее условия унизительными, в надежде, что именно я перережу последние нити моих связей с ВВС.

Важным оставалось то, что я утратил свое положение, потеряв работу на крупных турнирах ВВС. Когда я спросил Фрая, какие у меня перспективы на сезон 2010/11, он сказал, что меня «не забудут», но в табели о рангах ничего не изменится. Другими словами, я зависел от того, пройдут ли Кен Доэрти и Стив Дэвис квалификацию. Джон Пэрротт уже ушел из снукера, поэтому я не получил работы на Гран При (переименованное в World Open), Мастерс и одном из ЧВ. Когда Стив и Кен оба проиграли в квалификации чемпионата мира, я предположил, что не буду работать в «Крусибле» вообще, но к моему удивлению Фрай сказал, что они собирались предложить мне четыре дня работы. Причина этого крылась не в нехватке людей. Могу только предположить, что это было сделано, чтобы выполнить довольно отчаянные обещания Барбары Слейтер и Ллойда Шеперда привлечь меня к комментированию, данные моему агенту.

Однако когда Стивен Хендри рано вылетел с ЧВ, его немедленно поставили (как и на Мастерс) на трансляции - в основном, чтобы сэкономить – и на мой вопрос про сезон 2011/12 Фрай сказал, что если у Хендри будет больше свободного времени, нужды в моих услугах больше не возникнет. Это была окончательная отставка.

@темы: Клайв Эвертон

---

[ellssa]

«Я все еще ищу этот чертов ответ», - Ронни О’Салливан

06 сентября 2007
Мэттью Сейд, The Times

«В каком-то смысле, бесполезнее всего анализировать депрессию логически, потому что депрессия с логикой не имеет ничего общего» (с) «Ронни», автобиография Ронни O’Салливана.

Ронни O’Салливану всегда давали множество советов. В 2001 г. его доктор назвал недостаток серотонина в мозге причиной его депрессии и выписал Прозак. В 2002 г. врач национальной горячей линии помощи наркоманам сказал, что его проблемы являются следствием пристрастия к марихуане, и если он сможет избавиться от него, он избавится и от своих демонов.

Консультант из организации «Самаритяне», куда О’Салливан позвонил в состоянии лихорадочного отчаяния накануне чемпионата мира 2001, считал, что дело кроется в разрушительных отношениях со снукером, и все изменится к лучшему, если он бросит спорт. Спортивный психолог говорил, что проблемы связаны с концентрацией.

O’Салливан оказывает такое воздействие на людей: все хотят помочь, дать совет, понять и сделать его жизнь лучше. Может, дело в неотразимой комбинации эксцентричности и уязвимости. Может - в его плутовском обаянии и громадной личной теплоте. Что бы это ни было, люди всегда протягивают ему руку. И у всех друзей и знакомых есть своя точка зрения, что идет не так, и что с этим делать.

Самый оригинальный подход был у Майка Брирли, бывшего капитана сборной Англии по крикету, который теперь работает психологом. «Твой отец правша?», - спросил он во время одного из терапевтических сеансов в 1998 г . у ОСалливана, когда тот пожаловался на проблемы с техникой. О’Салливан кивнул.

«В таком случае весьма велика вероятность, что он зарезал того человека правой рукой, - объяснил Брирли. – Возможно, то, что случилось в клубе, повлияло на твою способность играть правой рукой. Бывали случаи с людьми, которым пришлось убивать во время войны против своего желания… Много позже их руки парализовывало"

Брирли сделал вывод, что если О’Салливан сможет примириться с событиями того вечера, когда его отец убил человека, это разрешит его проблемы с игрой, что, в свою очередь, поможет ему наладить жизнь. Эта фрейдистская логика, цитируя О’Салливана, «была настолько странной, что вправила мне мозги на долгое время».

О’Салливану перевалило за 30, он обзавелся семьей, но приблизиться к пониманию, почему его мир блуждает во мраке, ему так и не удалось. «Я очень часто бываю не в ладу с собой, и до сих пор не знаю почему, - сказал он мне, когда мы сидели в баре ромфордского клуба «Гров Снукер». - Иногда я думаю одно, на следующий день другое. Как будто в моей голове заседает целая комиссия. Должен ли я? Или не должен? Со мной все нормально или уже нет? Я все делаю правильно? Мне нужно продолжать так и дальше? Мне надо идти домой? С меня достаточно? Имеет ли это для кого-то значение? Я ненавижу снукер? Я люблю его? Я хорошо провел время? Я справился? Не справился? А разве можно так думать? Время двигаться дальше? Продержусь ли я еще пять лет? Может, мне сейчас надо все бросить? Рррр! И я должен разбираться со всем этим дерьмом в своей голове».

Антидепрессанты помогают?
«На какое-то время. Я начал их принимать с началом чемпионата мира 2001, и они помогли мне [там он завоевал свой первый мировой титул]. Я ведь перед началом соревнования готов был сбежать из Шеффилда. Мне было плохо. После этого я принимал их еще девять месяцев, а когда бросил, ко мне вернулись перепады настроения».

Тогда почему он не начнет пить их снова?
«Да мне изначально не нравилась эта затея, я до этого много читал о людях, которые соскакивали с них и плохо заканчивали, и в каком-то смысле эти истории меня пугали. Я не хочу думать о самоубийстве из-за лекарств. Я в состоянии совладать с такими настроениями, если дело во мне, но мне отвратительна мысль, что я двинусь из-за чего-то, что я принимаю. Если я могу обвинить себя, то я в состоянии с этим справиться. Ничего не имею против того, чтобы строго к себе относиться. Возможно, это одна из моих проблем. Неважно, что происходит, я всегда чувствую себя неудачником».

Звучит странно, учитывая, чего он достиг за снукерным столом.
«Но я действительно полный неудачник, - спорит он. – Мне удалось выиграть два мировых титула, но я чувствую себя обделенным потому, что не выиграл больше. Если бы я играл стабильней, я бы никогда не уступил Дотту в полуфинал чемпионата мира 2006 или Эбдону с 2-8 в четвертьфинале в 2005 году. Я упустил два титула, потому что не был уверен в себе, потому что не справился. Я знаю, что был способен посягнуть на рекорд Хендри [семь мировых титулов]. Но я не показал нужного уровня. И после этого я не неудачник?»

Рекорд Хендри важен для него?
«Да. Нет. Не знаю, - он грустно смеется. – Люди говорят, что я полон противоречий, и они правы. Я - ходячее противоречие. Сегодня мне хорошо, завтра – плохо. Сегодня какая-то вещь важна для меня, на следующий день уже нет. Иногда я даже не пытаюсь анализировать, что творится в моей голове, потому что не имею ни малейшего представления об этом. Я понимаю, что моим близким очень тяжело со мной. Но, по крайней мере, я не пытаюсь сбежать от всего этого».

И от разговора про отца тоже?

На дворе осень 1991 г., O’Салливан находится в Тайланде на любительском чемпионате мира. Это период дерзких свершений для 15-летнего игрока, одержавшего серию побед в про-амах и завоевавшего серебряную медаль на чемпионате Англии среди любителей. Его результаты обеспечивают ему трехлетний контракт с Барри Хирном, самым влиятельным промоутером в снукере на тот момент, и Ронни наслаждается удивительными ощущениями от путешествий, играя на выставочных матчах и турнирах по всему миру. В его комнате звонит телефон, это его мама. О’Салливан слушает ее, и у него в животе скручивается узел. «Я должна тебе кое-что сказать, - говорит она. – Ты только не волнуйся, все хорошо. Но папу арестовали. Он под стражей в полиции. Он подрался, и кого-то убили».

O’Салливан летит назад в Великобританию, его встречает мама и отвозит в тюрьму, где содержится его отец пока идет следствие. O’Салливан смотрит на человека, вокруг которого строилась его жизнь – харизматичного авантюриста, создавшего в Сохо сеть секс-шопов из ничего –в обычной тюремной робе, и только тогда осознает происходящее. И начинает плакать.
Тогда в первый раз в своей жизни, O’Салливан увидел, что из глаз его отца тоже скатилась слеза.

21 сентября 1992 г. O’Салливан-старший был признан виновным в убийства Брюса Брайана, водителя Чарли Крэя, старшего из близнецов Крэев.

Мнения во многом разнятся, но одно не вызывает сомнений – его убили после ссоры в ночном клубе в Челси. Подводя итог, судья заявил, что нападение носило расистский подтекст (это утверждение было опровергнуто при пересмотре приговора в 2003 году). O’Салливану-старшему сидеть из своего 18-летнего срока еще 2 года. За прошедшие 16 лет они общались только по телефону или в тюремной комнате для свиданий.

За все эти годы О’Салливан-младший не сумел или не захотел выяснить до какой степени возникновение его психологических проблем было связано с вынужденной разлукой с отцом, который щедро финансировал его снукерную карьеру, следил за дисциплиной и вдохновлял его. Лишь недавно, перелистывая дневники, которые он вел, пока был подростком, O’Салливан начал понимать, как сильно он изменился за годы заключения своего отца.

«Я нашел дневники и начал их просматривать, - рассказывает он. – Я там писал что-то вроде: «Прошел в четвертьфинал этого турнира, в полуфинал того-то». Но я не мучался из-за проигрышей. Я писал: «Мне нужно начать выигрывать, и скоро это случится». И я подумал про себя: «Твою ж мать, как будто это не я писал!». Мне в то время должно быть лет 12 было».

Сейчас я больше так не думаю. Сейчас, когда я проигрываю, все выглядит как «конец света, играю дерьмово, ни одного шара забить не могу». Трудно поверить, что когда-то я умел так верить и излучал такой оптимизм. В то время я знал, что непобедим. Теперь я в это не верю. Перед каждым матчем я ожидаю поражения. Меня парализует, и я ни на что не способен. И я ничего не могу с собой поделать, если на меня не смотрят 4000 человек или речь не идет о финале чемпионата мира. Если я не летаю в первом раунде, я чувствую, будто обречен на поражение.

Это как в том полуфинале с Доттом [в 2006]. Моя игра начала ухудшаться, и я подумал: «Мне играть против него три дня, и если я пройду его, то еще два дня играть против Эбдона.». И я понял, что не могу. Это подрывает мои силы, а ведь когда-то это никогда бы не пришло мне в голову. Я бы в то время подумал: «Просто надо выиграть этот матч». В то время я знал, что все еще изменится».

Долгое время после осуждения отца О’Салливан пытался притупить чувство страха, вины и ненависти к себе при помощи марихуаны и алкоголя, но это только толкнуло его по нисходящей спирали отравления и паранойи. В 2000 г. он понял, что больше не контролирует ситуацию и, снявшись с чемпионата Великобритании, направился в лечебницу «Прайори» в Рохемптоне.

«Это был кошмар, - признает он. – Если бы не тот месяц в Прайори, не знаю, что случилось бы. Я получил передышку от творящегося вокруг безумия. Разговоры в группах помогли мне понять, как плохо все может закончиться, если я не возьму происходящее под контроль. Я также ходил к Narcotics Anonymous, где встретил Джо [его гражданскую супругу и мать двух из трех его детей]. Такой депрессии, как у меня, у нее не было, но были определенные проблемы с зависимостью. Тоже чертовски «приятная» вещица.”

Я спрашиваю, по-прежнему ли он не курит и не пьет.
«Периодически меня заносит, - говорит он. – Последний раз я пил в воскресенье чемпионата мира (в мае). Я помню, как встал и подумал: «Тебе бы так хреново не было, если бы ты попал в финал чемпионата мира». Мы пошли в ресторан, и я, да, выпил парочку бокалов. Я не идеален, но держу ситуацию под контролем, по крайней мере, если сравнивать с прошлым.

Я все еще ищу этот чертов ответ. Я интересуюсь философией других людей, чтобы попытаться справиться со своими собственными проблемами. Я изучал буддизм и ислам, но не принял ни то, ни другое. Мои демоны по-прежнему при мне, и не оставляют меня ни на один день. Думаю, что главное это справляться с проблемами по мере их появления. Возможно, это единственный путь двигаться вперед».

@темы: Мэттью Сейд, Ронни О'Салливан

---

Клайв и ВВС. Часть 5

[ellssa]

И разразилась буря

Итак, театр действий переместился на Мастерс 2009, Уэмбли. На этом турнире среди комментаторов я не значился. Я понимал, что мне нужно приготовиться к интересу прессы, которая не оставит этот факт без внимания, а также предварительно уведомить «Гардиан» - их следовало попросить оплатить расходы на мою поездку, раз ВВС больше не собиралось этого делать.

Где-то в это время два журналиста «Гардиан», Оуэн Гибсон и Мэтт Скотт, обедали с Роджером Мози (в то время руководителем спортивного направления ВВС). Он притворился, что ничего не знает, когда речь зашла о моем деле.

Мози неопределенно пообещал, что разберется. Спустя какое-то время Вайн говорил мне, что именно Мози председательствовал на том собрании, где принималось решение о моей судьбе.

Заведующий отделом спорта в «Гардиан» Иен Прайор назвал обращение со мной «позором» и уполномочил Гибсона написать большую заметку о том, как обошлись со мной, и об иерархии ВВС, которая «благоволит бывшим спортсменам» - в снукере среди них оказываются даже те игроки, которые еще не ушли из спорта – «в ущерб заслуженным комментаторам».

Вайн сказал «Гардиан», что это «привело к снижению стандартов, даже при наличии нескольких случаев успешной смены карьеры. К несчастью, никто не мешал остальным практиковать стиль комментирования, который состоит из бесконечной болтовни, школьного юмора, а, временами, и чистого бессмысленного вздора».

Пресс-секретарь ВВС возразила, что бывшие спортсмены – не говоря уже о действующих – привносят иной взгляд и привлекают новую аудиторию. Однако из трех приведенных примеров: Стив Крэм (атлетика), Майкл Джонсон (атлетика) и Гэри Линекер (футбол), только Крэм когда-либо занимался комментированием. Джонсон работает аналитиком в студии, а Линекер ведущим.

ВВС ведь не верит, что между этими профессиями нет разницы, и они могут заменять одна другую?

Еще пресс-секретарь ВВС (говорившая в отсутствие руководителей, которые не захотели подставляться под удар) сказала: «Это никак не отразится на Клайве. Это входит в наш план донесения снукера до более широкой аудитории».

Никаких видимых проявлений плана «освежить» трансляцию увидеть впоследствии нам так и не удалось. В итоге мы получили еще более однородную команду комментаторов, состоящую в основном из бывших топ-игроков. И только. Да и никаких признаков изменения трансляций для «более широкой» аудитории не появилось.

Пресс-секретарь добавила, что я по-прежнему останусь частью команды, только буду играть не настолько важную роль.

Что значит «не настолько важную»? И сколько еще времени я буду играть хоть какую-то роль вообще? Эти вопросы возникали у меня в голове, потому что я подозревал, что меня будут держать от команды подальше и выкинут из нее, когда шумиха уляжется.

А шумиха была.

Хью Маклванни из «Санди Таймс», обладатель бесчисленных престижных наград в журналистике, заметил, что мое отсутствие на Мастерс стало «утратой для телезрителей» и «предощущением того, что дальше будет хуже».

Он упомянул об утверждении ВВС, что мой возраст не имеет никакого отношения к их решению, но еще он упомянул, что «зрители сами видят, что его комментарий по-прежнему соответствует тому стандарту, который очень долго был мерилом для уровня снукерного комментария».

Фрай попытался обосновать отношение ко мне тем, что «комментарий в снукере, который именно этим и отличается от других телевизионных видов спорта, должен быть в основном аналитическим – комментатору необходимо предугадывать и объяснять удар – и искушенные игроки умеют это делать, как никто».

Некоторые из них да, но каждый, кто верит, что комментарий сводится просто к бесконечной серии предсказаний ударов и их анализу – просто ошибается.

Как написал Маклванни: «Ни один (из этих искушенных профессионалов) не обладает плавностью речи и емкой точностью выражений или способностью рассказывать об игре так, как умеет Эвертон»
.
Он продолжает: «И нельзя сказать, что он заметно уступает, когда дело доходит до анализа. У него было любительская карьера и в бильярде, и в снукере, но когда он стал профессионалом (в возрасте 44 лет), хронически проблемы со спиной положили ей конец».

И заключает: «Причина, по которой я размышляю над глубоко ошибочной политикой ВВС в отношении Клайва Эвертона, очень проста. Мое удовольствие от просмотра снукера увеличивается многократно, когда он у микрофона».

На следующей неделе «Санди Таймс» опубликовала письмо читателя Адама Чемберлейна из Ливерпуля, который соглашался с точкой зрения Маклванни и заявлял, что трансляция Мастерс «очень много потеряла» в мое отсутствие.

«В отличие от многих своих сверстником на телевидении, ему всегда удается показать свою страсть к игре и делать разумные и заслуживающие доверия выводы. Еще он благословлен прекрасной дикцией», - написал он.

Эндрю Тонг из «Индепенеднет он Санди», который вел колонку «спорт на телевидении» сожалел о моем смещении с должности при сохранении двух других членов команды, которые «болтают банальности и с неохотой критикуют своих приятелей профессионалов, совсем как недавно ушедшие из спорта футболисты».

Ричард Вильямс, один из самых уважаемый спортивных журналистов «Гардиан» сделал наблюдение, что «хороший комментатор не просто объясняет, что происходит. Он или она кует связь между аудиторией и спортом».

Искусство комментирования – это, в том числе, искусство информировать зрителей, которые знают о снукере мало, не раздражая тех, кто знает много. Комментарий никогда не должен звучать так, будто два эксперта ведут личную беседу.

О Дэвисе и Пэрроте Вильямс сказал: «Они – искушенные игроки, и они многое могут предложить с точки зрения внутреннего взгляда на ситуацию. Но они совсем не обязательно окажутся именно теми людьми, которых вы бы попросили описать ситуацию, поддержать напряжение высокой драмы или предоставить объективную точку зрения».

Да и в любом случае Дэвис и Пэррот сравнительно мало комментировали, так как в основном работали в студии.

SnookerScene. Февраль 2012
Клайв Эвертон

@темы: Клайв Эвертон

---

Трамп и машина. Коротко

[ellssa]

По сообщению «Дейли Стар» Трамп, которому прошлый год принес немыслимые ранее богатства, купил «феррари».

Красный Spider 460 обошелся ему в 110 000 фунтов, но так как ему лишь 22 года, за страховку ему придется заплатить 30 000 фунтов.

«Я всегда мечтал о «феррари» и не могу поверить, что теперь она у меня есть. Все случилось так быстро»

CC: апрель 2012. Дейв Хендон.

@темы: Джадд Трамп

---

[darrus]

Snooker Loopy Pub Quiz, раунд 10 и последний, плюс церемония награждения победителей.

---

[darrus]

Snooker Loopy Pub Quiz, раунд 9. Ребусошарады - я не помню, как такие задания правильно называются по-русски, но, в общем, надо угадать снукерный термин, изображённый на картинке.

---

Клайв и ВВС. Часть 4

[ellssa]

Эфиры поздней ночью

В медиацентре после окончания в 21 минуту первого ночи финала чемпионата Великобритании Шон Мерфи - Марко Фу (10-9) Фрай бушевал. Этот финал стал еще одним в череде тех, что закончились поздно ночью, из-за упорного желания BBC начинать их 8 вечера (к матчу игроки при этом приступали около 8.15). В самом худшем случае играть в таких турнирах снукеристам предстояло все 11 фреймов.

Да, быстрая концовка была нежелательна для ВВС 2, которая отвела большую часть вечера на финальную сессию – а нечто подобное уже случалось (например, финалы ЧВ 10-1 или 10-2, или чемпионат мира 18-8). Однако такого невозможно избежать, когда речь идет о спорте со сравнительно гибкими временными рамками.

Все знают, каким медленным был финал чемпионата мира 2006 Грэм Дотт/Питер Эбдон. Кроме того, начало дневной сессии без особых причин назначили на позднее время, что не дало возможность отыграть все восемь фреймов. Другими словами, когда в 19.45 началась финальная сессия, нас вполне могли ожидать не 11, а 13 максимально возможных фреймов. Если бы пришлось играть их все, матч, скорее всего, закончился бы в 2.30 ночи. Дотт выиграл 18-14, и я оставался в комментаторской кабинке до 12.45. Последняя сессия финала чемпионата мира 2007, который выиграл у Селби Джон Хиггинс 18-13, тоже завершилась бы где-то в 2.30-3 часа ночи, если бы они играли до контровой.

В таких обстоятельствах было полностью объяснимо, почему Филипп Стад с Радио 5 задал Мерфи вопрос о его точке зрения на финиши после полуночи. Ведь большинству людей необходимо идти на работу (или в школу) утром в понедельник, поэтому пик просмотров ВВС иногда приходится вовсе не на финальный фрейм. Сразу после победы эта проблема не особенно волновала Мерфи, но он ответил, что не видит причин, мешающих начинать последнюю сессию чуть раньше 20.00.

После этого интервью Фрай накинулся на Стада: «Ты работаешь на ВВС. И у тебя нет права задавать подобные вопросы», - зло заявил он. Стад отстаивал свою точку зрения, указывая, что вопрос был обоснован, и многие слушатели хотели бы услышать на него ответ, однако, Фрай так не думал.

«Так как ты - работник ВВС, тебе следует поднимать подобные вопросы только внутри компании», - вот каким было его эмоциональное заявление, которое демонстрировало не только нелюбовь к открытым дебатам (даже по такому безобидному вопросу), но и очевидную уверенность, что TWI/IMG имеют право диктовать свою волю журналистам, не имеющим к TWI никакого отношения и не подпадающим под ее влияние.

@темы: Клайв Эвертон