Важно совсем не то, что пишут на заборах. Заборы и существуют для того, чтобы на них писали непристойности.(с) И.Порошин
Все. Мы с darrus это сделали. Мы его записали и даже перевели. 
Короче, по медали нам. Или на крайняк по шоколадке.
Интервью Ронни О'Салливана Inside Sport целиком. Интервью берет Габби Логан.
06.12.2008
Депрессия, наркотики, алкоголь, убийство, денежные махинации… Жизнь Ронни О’Салливана можно назвать какой угодно, только не скучной.
Однако его озорное чувство умора и атакующий стиль игры сделали его любимцем снукерных болельщиков
Его отец сейчас отбывает 18 лет за убийство, а мать сидела в тюрьме за уклонение от налогов, когда он был еще подростком.
Он сделал свой первый сенчури брейк в возрасте десяти лет, а первый максимум в 15. Все это можно сказать об игроке, который считается самым талантливым за всю историю игры
Я была очень заинтригована перед встречей с ним
читать дальшеГЛ - Думаю, я могу начать с вашей рубашки. Потому что для меня это знак, что сегодня вы в хорошем настроении. Уверена.
РОС - Не знаю, даже. Я просто купил ее пару недель назад. Поэтому и надел сегодня. Иначе, вероятно, она бы так и провисела…
ГЛ - Значит, она не отражает вашего настроения?
РОС - Нет, отражает.
ГЛ – И вы чувствуете себя замечательно, с вами все ОК.
РОС – Да, мне хорошо. И жизнь сейчас прекрасна.
ГЛ - Расти в вашей семье – на что это было похоже?
РОС - Фантастика. В смысле, у меня были все возможности, все, в чем я нуждался: любовь, забота, поддержка, уверенность, самый замечательный пример для подражания, который я мог получить.
ГЛ - Благодаря вашему отцу
РОС - Да. И… Наверное, я не достиг максимума, учитывая все, что я получил ребенком, потому что…
ГЛ - Вы думаете, что чего-то не достигли в жизни?
РОС - Учитывая, что у меня было… Да… Если говорить о том, что я дост… Победы. Если оценить только результаты моих выступлений, как спортсмена, я определенно не добился всего, чего мог бы.
ГЛ - Вам пятнадцать. Ваш отец приговорен к 18 годам тюрьмы. Очевидно, он ваш герой. Случалось ли вам думать, например, «Но он не может быть моим героем. Он забрал жизнь у другого человека. Как я могу уважать его?».
РОС – Мало кто знает, что произошло тем вечером. Вы можете прочитать историю, можете что-то увидеть между строк. Но в действительности, люди не знают очень многого.
ГЛ - То есть ваша любовь никогда не ослабевала.
РОС - Да, моя любовь никогда не ослабевала. Ни на мгновение. Никогда.
ГЛ - А вы не слишком жестоки к себе? В пятнадцать вы могли полностью сорваться.
РОС - Ну, если бы я полностью сорвался… Вообще-то, так и вышло. Я сорвался. Это был просто вопрос времени.
ГЛ - Но не полностью. Вы ведь продолжали играть, не так ли?
РОС - Не полностью, поскольку всегда было кое-что еще. Я ощущал ответственность в том смысле, что если бы я провалился, отец чувствовал бы себя виноватым, думал бы что причины моих неудач в том, что случилось с ним. А я не мог позволить этому произойти.
РОС - Не могу дождаться встречи. Прошло уже шесть недель с тех пор, как я последний раз видел его.
Журналист - Как он отреагирует, как вы думаете?
РОС - Не знаю, думаю, мы оба немного расчувствуемся. Он всегда говорил мне «будь сильным», вот так вот. Я – мужчина, и я просто попытаюсь вести себя как мужчина.
ГЛ - Он воспитывал вас оттуда?
РОС - Да, да. Именно так. Воспитывал. Ему много раз приходилось браться за это. Много раз. И мы часто спорили, и даже расходились. Моя мама выкинула меня из дома, и мне действительно приходилось жить самостоятельно. Они не были согласны с тем, что я делал. Все происходило именно так.
ГЛ - Суровая любовь.
РОС – Да, полагаю, суровая любовь. Это тяжело, ведь мама через три недели позвонила мне и, плача, попыталась заставить меня вернуться, а я ответил, что нет, не хочу. Это было «Ты хочешь быть суровой, ну, я тебе покажу, что значит быть суровым по-настоящему». Как-то так.
ГЛ - Давайте вернемся ко времени, когда вы стали играть в снукер. В какой момент, еще ребенком, вы подумали: «А я ведь довольно хорош, у меня есть талант».
РОС - Думаю, лет в десять. .
ГЛ - Тогда вы сделали свой первый сенчури.
РОС - Да, первый сенчури. Я думал, что для этого, безусловно, нужен какой-то талант, но… я просто люблю играть. И как только я начал понимать это, я мог, наверное, становиться профессионалом. Я мечтал об этом, хотел этого, ведь уже в 13-14 лет у меня все получалось. В свои 13-14 я уже стал довольно сильным любителем. Я приходил куда-нибудь, где было около 130 игроков, и я заходил в зал, и реакция была: «Пффф. Он снова здесь». Я никогда не видел ее, но я ее чувствовал. Людям вроде Питера Эбдона, на пике формы было по 21 году, а мне было 13, и они не хотели играть со мной.
ГЛ - То есть вы думаете, что тогда вы были на вершине своей игры?
РОС - Да, где-то так. Я так и не смог подняться выше того уровня. Я тогда вообще не думал, что могу промахнуться. Не чувствовал, что меня можно победить. Если такое случалось, я был страшно разочарован, и возвращался на следующей неделе, чтобы обязательно выиграть.
ГЛ - А вам нравится побеждать? Потому что вы говорили, что победы не приносят вам тех ощущений, которые должны.
РОС- Когда-то мне это нравилось. Я когда-то огорчался, если не получал кубка. Мне давали деньги, а я думал: «Где мой кубок», ведь дело было именно в нем.
ГЛ - Потом кое-что поменялось. Приходилось бороться с разрушительной силой внутри себя.
«Кажется, он довольно сильно зол на себя… Что?! Он пожимает руку. Это невероятно. Я не верю своим глазам. Что случилось?»
ГЛ - Вы тогда решили, что не вернетесь в игру. О чем вы думали в тот момент?
РОС - Нет, до того, что я совсем не вернусь, дело не доходило. Поражения - это неотъемлемая часть спорта и неотъемлемая часть… Понимаете, так или иначе с победами и поражениями сталкиваться все равно приходится. Но такое случалось и до того турнира. Я был на арене, играл, промахнулся по шару и пошел к Стиву Дэвису, чтобы пожать ему руку. А я выигрывал 3-0, и это был полуфинал Премьер Лиги. И когда я уже пошел, я сказал себе: «Подожди. Что ты делаешь?. Ты не можешь этого сделать», и я вернулся на свое место. И я сидел там и думал: «Ты просто не можешь этого сделать». На следующий день в финале я играл с Джимми Уайтом и вел 4-0. Потом промахнулся по шару, и снова все повторилось. И я подумал, что никогда не чувствовал себя так. Вообще никогда прежде я так себя не чувствовал. А в следующих двух матчах было же то самое, и все о чем я мог думать в каждой игре, когда что-то шло не так, что я хочу уйти. А потом бы тот случай со Стивеном Хендри, когда я сидел и думал: «Я не хочу быть здесь, я не хочу играть, я хочу уйти отсюда», и я просто промахнулся по шару и… пожал ему руку, сказав: «Ну все. Я ухожу». Вот так это было – и я ушел. И я чувствовал облегчение, я чувствовал невероятное облегчение. Я сделал это, я ушел. Потому что если бы я справился с этим матчем, со мной могло произойти то же самое в полуфинале. И в финале было бы тоже самое… Я бы себя так чувствовал даже в финале Чемпионата Мира. Ни стадия, ни турнир не имели значения.
ГЛ - И что делать в таких случаях?
РОС - Я должен иметь это в виду. И это ужасно. Ты думаешь: «Почему я должен смиряться с тем, что такое может случиться в игре, которую я когда-то настолько любил?». Я до сих пор иногда испытываю сходные ощущения.
ГЛ - Но вам приходиться бороться с желанием поступить так снова?
РОС - Я не могу поступить так снова - меня тогда оштрафуют. Поэтому если мне опять будет так плохо, мне придется сняться с турнира.
У него были многочисленные столкновения со снукерной администрацией.
Он толкнул одного из работников турнира, отпускал непристойные комментарии на пресс-конференции в Китае, уходил с матча, были даже слухи, что он намеренно испортил наклейку, чтобы добиться 15 минутного перерыва, и это только малая часть. А на Чемпионате Мира 1996 его обвинили в проявлении неуважения к оппоненту.
ГЛ - Почему вы начали играть левой рукой?
РОС - Сенчури брейки, сделанные левой. Иногда благодаря им я выигрывал матчи.
ГЛ - И, очевидно, вы доказали чиновникам, что таким образом не издевались над соперником?
РОС – Вот. Я об этом и говорю – только опыт помог мне понять, что я не в состоянии поменять точку зрения людей или заставить их прекратить выдумывать названия тому, что они видят. Некоторые приходят ко мне и говорят «то, что ты делаешь – магия», и я не спорю – хорошо, это магия. Некоторые видят магию, некоторые видят неуважение.
ГЛ - Сколько вам было, когда вы решили начать играть левой рукой?
РОС - Семнадцать, тогда я плохо играл правой. Вот почему мне нужно было найти какой-нибудь выход.
ГЛ - То есть правой вы играли не слишком хорошо?
РОС - Да, да.
ГЛ - И вы подумали: «Я должен потренировать левую руку».
РОС - Да, и все наладилось. Как будто появилась возлюбленная. Знаете, у некоторых людей есть возлюбленная и супруга. И моя жена – моя правая рука, а моя возлюбленная – левая рука. Я не хочу отказываться от нее. Как бы это сказать… Я хочу оставаться вместе с ней дальше. Я должен поддерживать отношения, не прекращать их. Я не повернусь к ней спиной, ведь иногда она мне очень помогает. Так что я должен ее любить и заботиться о ней.
ГЛ – О да!.
РОС - Я не хочу ее предавать. Это нечестно. Она ведь была добра ко мне.*смеется*
ГЛ - Как вы пришли к такому заключению – вам это далось тяжело?
РОС - Нет, что вы. Я просто поразмышлял, должен ли я забыть про эту способность и претвориться, что не умею играть левой? И я понял, что эта способность – часть меня, и по достоинству оценил ее проявления.
ГЛ - Учитывая все дивиденды, которые она вам приносит...
РОС - Она помогает мне переживать плохие времена. И как я могу повернуться к ней спиной? Когда я чувствую, что что-то идет не так, я играю левой рукой, и мне удается все поправить – и я ловлю кураж. И я счастлив, потому что снова доволен своей игрой. И это… это во многом то, из чего состоит моя жизнь и мой снукер.
ГЛ - Когда вы делаете брейк – вы видите… Он стоит у вас перед глазами? Что первым начинает работать – ваши руки или голова?
РОС - Я просто вижу большие лузы. И я вижу раскатанные по столу шары, и я понимаю, как могу заставить их делать то, что мне нужно. Я вижу борта, и я вижу эти борта как возможность сыграть в нужной части стола, и вижу, как стол может мне в этом помочь – даже губки лузы. Даже их можно использовать.
ГЛ – Всегда? Вы говорите, что всегда видите…
РОС – Не всегда. Временами. Знаете, бывает…
ГЛ – Шар еще нужно забить.
РОС - Да. И вот поэтому у вас трудности. Именно здесь игра становится трудной и тяжелой. Но, возможно, это самое простое объяснение собственных переживаний во время игры – ты видишь стол и думаешь: «ОК, Я знаю, что сделаю это». Иногда знаешь, что можешь забить шар, иногда наоборот. Думаешь: «Нет, я буду отыгрываться» или «Я его помучаю» или «Сегодня я собираюсь медленно расправиться с ним». И примерно так вы и играете.
ГЛ - И это приносит удовлетворение?
РОС - Это восхитительно. Просто великолепное чувство.
ГЛ - Вы считаете игру работой?
РОС - Иногда. Иногда считаю работой, иногда… Я всегда знаю, что у меня есть выбор, всегда знаю, что если приеду на турнир и буду не в форме, я смогу решить: «Ну хорошо, позвоню в местный легкоатлетический клуб, встречусь с местными спортсменами и пробегу 50 миль за неделю». Я могу выиграть турнир, и это будет бонусом. Если не смогу, проведу чудесную неделю - буду бегать, сидеть в гостинице, проводить время на тренировках и читать газеты. Клубные состязания это весело.
ГЛ - Правда?
РОС - Да. Лучше веселиться так, чем никак вообще. Иначе скучно. По крайней мере, моя жизнь не останавливается, даже когда я играю в снукер.
ГЛ – Что, в таком случае, бег значит для вас?
РОС – Думаю, он дает мне возможность отгородиться от всего остального и просто бегать с другими спортсменами.
ГЛ - Разговаривать о чем-то.
РОС – Просто болтать о беге, о соревнованиях.
ГЛ – Вы не считаете бег скучным? Он ведь может показаться таким со стороны, не так ли?
РОС – Возможно. *смеется* Возможно я довольно скучный человек.
ГЛ – Нет, я совсем не это имела в виду *смеется* Просто у вас уже выработалась определенная психология. Вы ведь не просто поддерживаете форму. Когда бег стал настолько важен для вас?
РОС – Стал важным, когда я... понимаете, в снукер приходилось играть постоянно, всегда, чтобы ни случилось, и я просто не чувствовал себя счастливым.
ГЛ – И какая-то ваша часть ненавидела это. И вы занялись другим видом спорта.
РОС – Возможно, дело в психологии людей, окружавших меня. Я никогда не был тусовщиком, никогда не вел себя как «О да, я иду в клуб, потом мы пойдем на местную вечеринку, закажем номера, позовем пару друзей». Я никогда таким не был, скорее уж я думал: «Для чего все это? И это то, что зовется жизнью?» Но я так поступал, потому что считал, что мне так полагается поступать – а потом я занялся бегом, и как-будто вернулся к своей юности.
ГЛ – Вы обращались в Прайори. Кажется, это тоже стало поворотным моментом?
РОС – Когда я был там, я много узнал как о зависимости вообще, так и о своей собственной зависимости. Но я не принадлежу к числу людей, который любят твердить: «Я пристрастился к кофеину, я пристрастился к тому, я пристрастился к этому». Это не ко мне. Я знал, что у меня были проблемы, но сейчас я не пью и ничего больше не принимаю. И я начал анализировать свое поведение - потому что когда вы попадаете в подобные места, вы начинаете анализировать все вокруг.
ГЛ – Вам сейчас легко не прикасаться к алкоголю и наркотикам?
РОС – Сейчас я не делаю этого, но легко мне это не далось…
ГЛ – В «Alcoholic Anonymous» приходилось обращаться?
РОС – Они мне очень помогли. Очень сильно поддержали. У меня появился замечательный друг.
ГЛ – А потом вы изучали буддизм, и вроде планируете приступить к исламу…
РОС - Да.
ГЛ – Где вы сейчас в своих религиозных поисках?
РОС – Я не религиозный человек. Я не читаю духовных книг, я что-то вроде... Это больше наитие.
ГЛ – Так вы не изучали буддизм?
РОС – Нет, изучал. Буду честным, изучал. Я хотел хоть какого-то счастья.
ГЛ – Самое интересное, что вы узнали во время своих поисков?
РОС – Я понял, что когда вы вместе с единомышленниками, все идет хорошо. Нет никаких конфликтов. И это именно то, что я получаю от бега. Это мой духовный путь, а меня можно считать чем-то вроде его адепта.
ГЛ – Вы ходили к буддистам, чтобы почувствовать себя лучше?
РОС- Когда-то я посещал Буддийский Центр в Бетнал Грин. Я обедал и приходил туда. Садился, слушал, что эти ребята говорят, делал что-то вместе с ними, и это было замечательно. Лучшее, из того, что могло быть. И я думал: «Это хорошо, я, наверное, останусь».
ГЛ – Сколько это длилось?
РОС – А… Около месяца или шести недель, но потом все рухнуло, когда кое-кто попытался похитить меня… то есть он не похитил меня, но он увез меня и заладил: «Давай, поехали и кое-что сделаем, то да се». И это оттолкнуло меня.
ГЛ – Угрожающе выглядит.
РОС – Ну… Просто он во мне видел снукериста Ронни О’Салливана и все сводилось к «делай это вместе со мной, поехали с моей женой познакомлю». И мне казалось, что я не могу контролировать ситуацию – а я ведь просто приходил туда расслабиться. А потом я столкнулся с его действиями и бах – мне расхотелось там появляться..
ГЛ – Вы в этом году расстались с матерью своих детей.
РОС – Мы… мы… Я живу один последние десять месяцев. Но мы пытаемся разобраться, сможем ли мы быть вместе снова. Это моя…
ГЛ – Ваша цель.
РОС – Да. И было бы замечательно, если бы мы смогли жить вместе и вместе воспитывать наших детей. Было бы хорошо.
ГЛ – На ваш взгляд с вами трудно ужиться?
РОС – Я разговаривал с людьми, которые занимаются видами спорта, требующими такой же сосредоточенности, как снукер или гольф или бег… Если взять одного моего приятеля, он говорил, что его жена будет приходить смотреть на него, но как только они поженились, все закончилось тем, что «ну, мы не хотим смешивать нашу жизнь со спортом». Наверное, такое могло бы произойти и со мной. Но быть спортсменом – значит поддерживать форму. Ты не можешь просыпаться, когда хочется. Не можешь съесть только четыре пирожных за весь день или гулять долго в парке. Ты профессионал, тебе приходится быть в чем-то жестоким. И, вероятно часть этой жестокости состоит в том, что супруга не видит тебя много времени или не может провести с тобой столько времени, сколько она хотела бы провести.
ГЛ – Когда кто-то столь же исключителен в спорте, как вы, люди начинают хотеть что-то от вас… в самом хорошем смысле слова.
РОС – Я не слишком много внимания уделяю всей этой коммерческой чепухе. Я занялся снукером, и я им зарабатываю на жизнь. Я не буду начинать PR кампании, не хочу повышать свой статус, не хочу проводить время с деловыми людьми.
ГЛ – Вы вероятно лишись миллионов фунтов из-за этого.
РОС – Не знаю. Но уверен, что всегда чувствовал бы себя неуютно, поступая так.
ГЛ – То есть жизнь Девида Бекхема вас не прельщает?
РОС – Нет, я достаточно счастлив тем, что могу играть в снукер, могу увидеться со своими детьми и женой, когда хочу. Они дают мне то, что мне не смогут дать никакие деньги.
ГЛ – Вы пытаетесь быть менее заметным, чем вы есть, но вам это не удается, не так ли?
РОС – Да, в том смысле, что… Я уже дошел до той стадии, когда люди постоянно говорят мне: «Ты должен что-то делать не только у стола». Ну хорошо, я к ним прислушиваюсь, а потом они говорят мне: «Ты должен изменить мнение людей». И знаете, вообще-то, я не злодей, и я вижу, что Дейв (Хендон) решил писать, что на самом деле происходит, и людям это интересно – но я не буду тратить на это время. Мне достаточно – и я доволен – тем, что я делаю.
ГЛ – Ваш отец очень скоро выйдет из тюрьмы. Мне кажется, он будет иметь большое влияние на своего внука.
РОС – Это его новый проект *смеется*. Дети появились в нужное время. Он выходит в нужное время. Мы сможем пройти все вместе. Думаю, он очень много сделал для меня в психологическом плане и научил меня думать определенным образом. Я верю, что границ не существует. Знаете, он очень позитивный человек, он заставил меня поверить, что границ не существует. Я и до сих пор верю в это, когда играю в снукер. Вот почему я иногда иду на удары, которые люди считают опасными. Но я верю, что такой удар принесет мне победу. Он достигает цели - и игра окончена. У меня всегда такой настрой.
ГЛ – Ему нравится смотреть вашу игру?
РОС – Он любит снукер. И каждый раз, когда я играю, он говорит, что это для него как встреча. Понимаете, каждый раз, говорит он, когда я вижу тебя по телевизору, это как встреча.
ГЛ – Он бросил курить, чтобы получить возможность смотреть вас по телевизору, так?
РОС – Да, он пообещал. Он так всегда делает. Настраивается на то, что хочет, и ему все удается. Он мне сказал: «Я бросил курить и теперь могу получить телевизор».
ГЛ – Очень скоро вы проведете с ним уикэнд. Он готовится к этому. Как вы думаете, на что это будет похоже, снова быть вместе со своим отцом?
РОС – Первая реакция: «Да, это замечательно». Но внезапно останавливаешься и задумываешься: «А как это будет?» Ведь последнее, что я помню - как мы ехали по дороге на снукерный турнир, когда мне было 15. В машине, с папой. Его тогда выпустили под залог, и он даже не знал, попадет он в тюрьму или нет. Последний раз я помню его, когда мне было 15 - 17 лет с тех пор прошло. И больше никаких воспоминаний кроме телефонных звонков и посещений каждые шесть недель или каждые два месяца. Потерянное время не наверстать. Теперь это будут другие отношения. Мне сейчас 33, у меня двое детей, карьера. Я не думаю, что отец придет и будет говорить: «Ты должен пойти побегать, иначе никогда не выиграешь снукерный турнир». Я думаю, что таких отношений больше не будет. У него появились внуки и это замечательно… Не знаю, предугадать довольно тяжело. У него очень сильный характер.
ГЛ – Вы нервничаете?
РОС – Я нервничал немного. Я до сих пор немного нервничаю, думая об этом. Но я уверен, что все будет хорошо. Потому что мой отец – это человек, который… Он никогда не хотел ничего ни от меня, ни от кого-либо еще. Он очень гордый. И всегда шел своим путем. Он хочет, чтобы я был просто его сыном.
ГЛ – Отец выйдет, и жизнь станет еще лучше. Вам будет хорошо, и вы сможете достичь того, что - как считали люди – вы достичь не можете. Выиграть 6 титулов чемпиона мира, например.
РОС – Я не могу выиграть семь, восемь мировых титулов. Я уже выиграл три. Если я выиграю еще один – великолепно, если еще два – я буду в экстазе. Следует разумно оценивать свои возможности.
ГЛ – Но почему вы не можете?
РОС – Я не чувствую в себе достаточно драйва, страсти, которые нужны, чтобы быть Шумахером, Хендри, Филом Тейлором. Я не похож на них. Не такой человек. Даже если у меня начнутся проблемы с игрой, я не поменяю своего отношения и буду поступать, как хочу. Я не желаю становиться ее рабом. Я даже не думаю, что буду через пять лет играть, не говоря уже о том, чтобы выиграть пять титулов чемпиона мира. Я оставлю после себя небольшое наследие - воспоминания о том, как я играю. Я делал это по-своему. Не в общепринятом смысле, возможно даже я растратил талант, но я справился с этим, и я уцелел. Я не хочу быть несчастным в 45 и думать: «И зачем все это было нужно?». Важно то, что есть здесь и сейчас.
ГЛ – Вы когда-нибудь хотели быть гением в другом виде спорта?
РОС – Да. Я бы с радостью побыл Федерером или Тайгером (Вудсом). Это круто.
ГЛ – Что вам нравится в них? Это потому что они доминируют в своем спорте? Как вы могли бы.
РОС – Да. Дело в спорте, но это… Понимаете, теннис – это… Я считаю снукер очень тяжелой игрой. Вам приходится сидеть в на своем месте, приходится быть наедине с собой, со своими мыслями, в то время как теннис – это спорт, где нужно реагировать. Вы контролируете то, что делаете, но снукер совсем не таков. В снукере вы должны сидеть на своём месте, быть джентльменом и всё такое. Можете себя чувствовать при этом как «да-да, мне плохо, я не могу ничего забить, давайте я лучше сыграю в другой раз», но публика хочет видеть совсем не это, ей нужно действие.
ГЛ – О маленьком Ронни-младшем. Его приучают к снукерному столу, так?
РОС – Ну.. Знаете, Стивен Хендри… он мне говорил: «Мой сын играет в снукер - только не это!», И теперь, когда он (Стивен) говорит Блейну – попробуй поиграть в теннис, попробуй поиграть в гольф, Блейн ему отвечает, что любит снукер. Я подумал тогда: «Пожалуйста, пусть со мной такого не случится».
ГЛ – Вы…
РОС – Я скажу, что снукера не существует. Я буду брать его на турниры по гольфу и на теннис. Я скажу, что был теннисистом.
ГЛ – Он обязательно увидит ваш инвентарь.
РОС – Я от него избавлюсь. Я от всего избавлюсь. Я скажу: «Ничего не было. Его не существует, этого спорта, поверь мне». Не-ет. *смеется*
Короче, по медали нам. Или на крайняк по шоколадке. Интервью Ронни О'Салливана Inside Sport целиком. Интервью берет Габби Логан.
06.12.2008
Габби Логан
Депрессия, наркотики, алкоголь, убийство, денежные махинации… Жизнь Ронни О’Салливана можно назвать какой угодно, только не скучной.
Однако его озорное чувство умора и атакующий стиль игры сделали его любимцем снукерных болельщиков
Его отец сейчас отбывает 18 лет за убийство, а мать сидела в тюрьме за уклонение от налогов, когда он был еще подростком.
Он сделал свой первый сенчури брейк в возрасте десяти лет, а первый максимум в 15. Все это можно сказать об игроке, который считается самым талантливым за всю историю игры
Я была очень заинтригована перед встречей с ним
читать дальшеГЛ - Думаю, я могу начать с вашей рубашки. Потому что для меня это знак, что сегодня вы в хорошем настроении. Уверена.
РОС - Не знаю, даже. Я просто купил ее пару недель назад. Поэтому и надел сегодня. Иначе, вероятно, она бы так и провисела…
ГЛ - Значит, она не отражает вашего настроения?
РОС - Нет, отражает.
ГЛ – И вы чувствуете себя замечательно, с вами все ОК.
РОС – Да, мне хорошо. И жизнь сейчас прекрасна.
ГЛ - Расти в вашей семье – на что это было похоже?
РОС - Фантастика. В смысле, у меня были все возможности, все, в чем я нуждался: любовь, забота, поддержка, уверенность, самый замечательный пример для подражания, который я мог получить.
ГЛ - Благодаря вашему отцу
РОС - Да. И… Наверное, я не достиг максимума, учитывая все, что я получил ребенком, потому что…
ГЛ - Вы думаете, что чего-то не достигли в жизни?
РОС - Учитывая, что у меня было… Да… Если говорить о том, что я дост… Победы. Если оценить только результаты моих выступлений, как спортсмена, я определенно не добился всего, чего мог бы.
ГЛ - Вам пятнадцать. Ваш отец приговорен к 18 годам тюрьмы. Очевидно, он ваш герой. Случалось ли вам думать, например, «Но он не может быть моим героем. Он забрал жизнь у другого человека. Как я могу уважать его?».
РОС – Мало кто знает, что произошло тем вечером. Вы можете прочитать историю, можете что-то увидеть между строк. Но в действительности, люди не знают очень многого.
ГЛ - То есть ваша любовь никогда не ослабевала.
РОС - Да, моя любовь никогда не ослабевала. Ни на мгновение. Никогда.
ГЛ - А вы не слишком жестоки к себе? В пятнадцать вы могли полностью сорваться.
РОС - Ну, если бы я полностью сорвался… Вообще-то, так и вышло. Я сорвался. Это был просто вопрос времени.
ГЛ - Но не полностью. Вы ведь продолжали играть, не так ли?
РОС - Не полностью, поскольку всегда было кое-что еще. Я ощущал ответственность в том смысле, что если бы я провалился, отец чувствовал бы себя виноватым, думал бы что причины моих неудач в том, что случилось с ним. А я не мог позволить этому произойти.
РОС после победы на ЧВ 1993
РОС - Не могу дождаться встречи. Прошло уже шесть недель с тех пор, как я последний раз видел его.
Журналист - Как он отреагирует, как вы думаете?
РОС - Не знаю, думаю, мы оба немного расчувствуемся. Он всегда говорил мне «будь сильным», вот так вот. Я – мужчина, и я просто попытаюсь вести себя как мужчина.
ГЛ - Он воспитывал вас оттуда?
РОС - Да, да. Именно так. Воспитывал. Ему много раз приходилось браться за это. Много раз. И мы часто спорили, и даже расходились. Моя мама выкинула меня из дома, и мне действительно приходилось жить самостоятельно. Они не были согласны с тем, что я делал. Все происходило именно так.
ГЛ - Суровая любовь.
РОС – Да, полагаю, суровая любовь. Это тяжело, ведь мама через три недели позвонила мне и, плача, попыталась заставить меня вернуться, а я ответил, что нет, не хочу. Это было «Ты хочешь быть суровой, ну, я тебе покажу, что значит быть суровым по-настоящему». Как-то так.
ГЛ - Давайте вернемся ко времени, когда вы стали играть в снукер. В какой момент, еще ребенком, вы подумали: «А я ведь довольно хорош, у меня есть талант».
РОС - Думаю, лет в десять. .
ГЛ - Тогда вы сделали свой первый сенчури.
РОС - Да, первый сенчури. Я думал, что для этого, безусловно, нужен какой-то талант, но… я просто люблю играть. И как только я начал понимать это, я мог, наверное, становиться профессионалом. Я мечтал об этом, хотел этого, ведь уже в 13-14 лет у меня все получалось. В свои 13-14 я уже стал довольно сильным любителем. Я приходил куда-нибудь, где было около 130 игроков, и я заходил в зал, и реакция была: «Пффф. Он снова здесь». Я никогда не видел ее, но я ее чувствовал. Людям вроде Питера Эбдона, на пике формы было по 21 году, а мне было 13, и они не хотели играть со мной.
ГЛ - То есть вы думаете, что тогда вы были на вершине своей игры?
РОС - Да, где-то так. Я так и не смог подняться выше того уровня. Я тогда вообще не думал, что могу промахнуться. Не чувствовал, что меня можно победить. Если такое случалось, я был страшно разочарован, и возвращался на следующей неделе, чтобы обязательно выиграть.
ГЛ - А вам нравится побеждать? Потому что вы говорили, что победы не приносят вам тех ощущений, которые должны.
РОС- Когда-то мне это нравилось. Я когда-то огорчался, если не получал кубка. Мне давали деньги, а я думал: «Где мой кубок», ведь дело было именно в нем.
ГЛ - Потом кое-что поменялось. Приходилось бороться с разрушительной силой внутри себя.
Комментатор на ЧВ 2006 во время матча с Хендри
«Кажется, он довольно сильно зол на себя… Что?! Он пожимает руку. Это невероятно. Я не верю своим глазам. Что случилось?»
ГЛ - Вы тогда решили, что не вернетесь в игру. О чем вы думали в тот момент?
РОС - Нет, до того, что я совсем не вернусь, дело не доходило. Поражения - это неотъемлемая часть спорта и неотъемлемая часть… Понимаете, так или иначе с победами и поражениями сталкиваться все равно приходится. Но такое случалось и до того турнира. Я был на арене, играл, промахнулся по шару и пошел к Стиву Дэвису, чтобы пожать ему руку. А я выигрывал 3-0, и это был полуфинал Премьер Лиги. И когда я уже пошел, я сказал себе: «Подожди. Что ты делаешь?. Ты не можешь этого сделать», и я вернулся на свое место. И я сидел там и думал: «Ты просто не можешь этого сделать». На следующий день в финале я играл с Джимми Уайтом и вел 4-0. Потом промахнулся по шару, и снова все повторилось. И я подумал, что никогда не чувствовал себя так. Вообще никогда прежде я так себя не чувствовал. А в следующих двух матчах было же то самое, и все о чем я мог думать в каждой игре, когда что-то шло не так, что я хочу уйти. А потом бы тот случай со Стивеном Хендри, когда я сидел и думал: «Я не хочу быть здесь, я не хочу играть, я хочу уйти отсюда», и я просто промахнулся по шару и… пожал ему руку, сказав: «Ну все. Я ухожу». Вот так это было – и я ушел. И я чувствовал облегчение, я чувствовал невероятное облегчение. Я сделал это, я ушел. Потому что если бы я справился с этим матчем, со мной могло произойти то же самое в полуфинале. И в финале было бы тоже самое… Я бы себя так чувствовал даже в финале Чемпионата Мира. Ни стадия, ни турнир не имели значения.
ГЛ - И что делать в таких случаях?
РОС - Я должен иметь это в виду. И это ужасно. Ты думаешь: «Почему я должен смиряться с тем, что такое может случиться в игре, которую я когда-то настолько любил?». Я до сих пор иногда испытываю сходные ощущения.
ГЛ - Но вам приходиться бороться с желанием поступить так снова?
РОС - Я не могу поступить так снова - меня тогда оштрафуют. Поэтому если мне опять будет так плохо, мне придется сняться с турнира.
Габби Логан
У него были многочисленные столкновения со снукерной администрацией.
Он толкнул одного из работников турнира, отпускал непристойные комментарии на пресс-конференции в Китае, уходил с матча, были даже слухи, что он намеренно испортил наклейку, чтобы добиться 15 минутного перерыва, и это только малая часть. А на Чемпионате Мира 1996 его обвинили в проявлении неуважения к оппоненту.
ГЛ - Почему вы начали играть левой рукой?
РОС - Сенчури брейки, сделанные левой. Иногда благодаря им я выигрывал матчи.
ГЛ - И, очевидно, вы доказали чиновникам, что таким образом не издевались над соперником?
РОС – Вот. Я об этом и говорю – только опыт помог мне понять, что я не в состоянии поменять точку зрения людей или заставить их прекратить выдумывать названия тому, что они видят. Некоторые приходят ко мне и говорят «то, что ты делаешь – магия», и я не спорю – хорошо, это магия. Некоторые видят магию, некоторые видят неуважение.
ГЛ - Сколько вам было, когда вы решили начать играть левой рукой?
РОС - Семнадцать, тогда я плохо играл правой. Вот почему мне нужно было найти какой-нибудь выход.
ГЛ - То есть правой вы играли не слишком хорошо?
РОС - Да, да.
ГЛ - И вы подумали: «Я должен потренировать левую руку».
РОС - Да, и все наладилось. Как будто появилась возлюбленная. Знаете, у некоторых людей есть возлюбленная и супруга. И моя жена – моя правая рука, а моя возлюбленная – левая рука. Я не хочу отказываться от нее. Как бы это сказать… Я хочу оставаться вместе с ней дальше. Я должен поддерживать отношения, не прекращать их. Я не повернусь к ней спиной, ведь иногда она мне очень помогает. Так что я должен ее любить и заботиться о ней.
ГЛ – О да!.
РОС - Я не хочу ее предавать. Это нечестно. Она ведь была добра ко мне.*смеется*
ГЛ - Как вы пришли к такому заключению – вам это далось тяжело?
РОС - Нет, что вы. Я просто поразмышлял, должен ли я забыть про эту способность и претвориться, что не умею играть левой? И я понял, что эта способность – часть меня, и по достоинству оценил ее проявления.
ГЛ - Учитывая все дивиденды, которые она вам приносит...
РОС - Она помогает мне переживать плохие времена. И как я могу повернуться к ней спиной? Когда я чувствую, что что-то идет не так, я играю левой рукой, и мне удается все поправить – и я ловлю кураж. И я счастлив, потому что снова доволен своей игрой. И это… это во многом то, из чего состоит моя жизнь и мой снукер.
ГЛ - Когда вы делаете брейк – вы видите… Он стоит у вас перед глазами? Что первым начинает работать – ваши руки или голова?
РОС - Я просто вижу большие лузы. И я вижу раскатанные по столу шары, и я понимаю, как могу заставить их делать то, что мне нужно. Я вижу борта, и я вижу эти борта как возможность сыграть в нужной части стола, и вижу, как стол может мне в этом помочь – даже губки лузы. Даже их можно использовать.
ГЛ – Всегда? Вы говорите, что всегда видите…
РОС – Не всегда. Временами. Знаете, бывает…
ГЛ – Шар еще нужно забить.
РОС - Да. И вот поэтому у вас трудности. Именно здесь игра становится трудной и тяжелой. Но, возможно, это самое простое объяснение собственных переживаний во время игры – ты видишь стол и думаешь: «ОК, Я знаю, что сделаю это». Иногда знаешь, что можешь забить шар, иногда наоборот. Думаешь: «Нет, я буду отыгрываться» или «Я его помучаю» или «Сегодня я собираюсь медленно расправиться с ним». И примерно так вы и играете.
ГЛ - И это приносит удовлетворение?
РОС - Это восхитительно. Просто великолепное чувство.
ГЛ - Вы считаете игру работой?
РОС - Иногда. Иногда считаю работой, иногда… Я всегда знаю, что у меня есть выбор, всегда знаю, что если приеду на турнир и буду не в форме, я смогу решить: «Ну хорошо, позвоню в местный легкоатлетический клуб, встречусь с местными спортсменами и пробегу 50 миль за неделю». Я могу выиграть турнир, и это будет бонусом. Если не смогу, проведу чудесную неделю - буду бегать, сидеть в гостинице, проводить время на тренировках и читать газеты. Клубные состязания это весело.
ГЛ - Правда?
РОС - Да. Лучше веселиться так, чем никак вообще. Иначе скучно. По крайней мере, моя жизнь не останавливается, даже когда я играю в снукер.
ГЛ – Что, в таком случае, бег значит для вас?
РОС – Думаю, он дает мне возможность отгородиться от всего остального и просто бегать с другими спортсменами.
ГЛ - Разговаривать о чем-то.
РОС – Просто болтать о беге, о соревнованиях.
ГЛ – Вы не считаете бег скучным? Он ведь может показаться таким со стороны, не так ли?
РОС – Возможно. *смеется* Возможно я довольно скучный человек.
ГЛ – Нет, я совсем не это имела в виду *смеется* Просто у вас уже выработалась определенная психология. Вы ведь не просто поддерживаете форму. Когда бег стал настолько важен для вас?
РОС – Стал важным, когда я... понимаете, в снукер приходилось играть постоянно, всегда, чтобы ни случилось, и я просто не чувствовал себя счастливым.
ГЛ – И какая-то ваша часть ненавидела это. И вы занялись другим видом спорта.
РОС – Возможно, дело в психологии людей, окружавших меня. Я никогда не был тусовщиком, никогда не вел себя как «О да, я иду в клуб, потом мы пойдем на местную вечеринку, закажем номера, позовем пару друзей». Я никогда таким не был, скорее уж я думал: «Для чего все это? И это то, что зовется жизнью?» Но я так поступал, потому что считал, что мне так полагается поступать – а потом я занялся бегом, и как-будто вернулся к своей юности.
ГЛ – Вы обращались в Прайори. Кажется, это тоже стало поворотным моментом?
РОС – Когда я был там, я много узнал как о зависимости вообще, так и о своей собственной зависимости. Но я не принадлежу к числу людей, который любят твердить: «Я пристрастился к кофеину, я пристрастился к тому, я пристрастился к этому». Это не ко мне. Я знал, что у меня были проблемы, но сейчас я не пью и ничего больше не принимаю. И я начал анализировать свое поведение - потому что когда вы попадаете в подобные места, вы начинаете анализировать все вокруг.
ГЛ – Вам сейчас легко не прикасаться к алкоголю и наркотикам?
РОС – Сейчас я не делаю этого, но легко мне это не далось…
ГЛ – В «Alcoholic Anonymous» приходилось обращаться?
РОС – Они мне очень помогли. Очень сильно поддержали. У меня появился замечательный друг.
ГЛ – А потом вы изучали буддизм, и вроде планируете приступить к исламу…
РОС - Да.
ГЛ – Где вы сейчас в своих религиозных поисках?
РОС – Я не религиозный человек. Я не читаю духовных книг, я что-то вроде... Это больше наитие.
ГЛ – Так вы не изучали буддизм?
РОС – Нет, изучал. Буду честным, изучал. Я хотел хоть какого-то счастья.
ГЛ – Самое интересное, что вы узнали во время своих поисков?
РОС – Я понял, что когда вы вместе с единомышленниками, все идет хорошо. Нет никаких конфликтов. И это именно то, что я получаю от бега. Это мой духовный путь, а меня можно считать чем-то вроде его адепта.
ГЛ – Вы ходили к буддистам, чтобы почувствовать себя лучше?
РОС- Когда-то я посещал Буддийский Центр в Бетнал Грин. Я обедал и приходил туда. Садился, слушал, что эти ребята говорят, делал что-то вместе с ними, и это было замечательно. Лучшее, из того, что могло быть. И я думал: «Это хорошо, я, наверное, останусь».
ГЛ – Сколько это длилось?
РОС – А… Около месяца или шести недель, но потом все рухнуло, когда кое-кто попытался похитить меня… то есть он не похитил меня, но он увез меня и заладил: «Давай, поехали и кое-что сделаем, то да се». И это оттолкнуло меня.
ГЛ – Угрожающе выглядит.
РОС – Ну… Просто он во мне видел снукериста Ронни О’Салливана и все сводилось к «делай это вместе со мной, поехали с моей женой познакомлю». И мне казалось, что я не могу контролировать ситуацию – а я ведь просто приходил туда расслабиться. А потом я столкнулся с его действиями и бах – мне расхотелось там появляться..
ГЛ – Вы в этом году расстались с матерью своих детей.
РОС – Мы… мы… Я живу один последние десять месяцев. Но мы пытаемся разобраться, сможем ли мы быть вместе снова. Это моя…
ГЛ – Ваша цель.
РОС – Да. И было бы замечательно, если бы мы смогли жить вместе и вместе воспитывать наших детей. Было бы хорошо.
ГЛ – На ваш взгляд с вами трудно ужиться?
РОС – Я разговаривал с людьми, которые занимаются видами спорта, требующими такой же сосредоточенности, как снукер или гольф или бег… Если взять одного моего приятеля, он говорил, что его жена будет приходить смотреть на него, но как только они поженились, все закончилось тем, что «ну, мы не хотим смешивать нашу жизнь со спортом». Наверное, такое могло бы произойти и со мной. Но быть спортсменом – значит поддерживать форму. Ты не можешь просыпаться, когда хочется. Не можешь съесть только четыре пирожных за весь день или гулять долго в парке. Ты профессионал, тебе приходится быть в чем-то жестоким. И, вероятно часть этой жестокости состоит в том, что супруга не видит тебя много времени или не может провести с тобой столько времени, сколько она хотела бы провести.
ГЛ – Когда кто-то столь же исключителен в спорте, как вы, люди начинают хотеть что-то от вас… в самом хорошем смысле слова.
РОС – Я не слишком много внимания уделяю всей этой коммерческой чепухе. Я занялся снукером, и я им зарабатываю на жизнь. Я не буду начинать PR кампании, не хочу повышать свой статус, не хочу проводить время с деловыми людьми.
ГЛ – Вы вероятно лишись миллионов фунтов из-за этого.
РОС – Не знаю. Но уверен, что всегда чувствовал бы себя неуютно, поступая так.
ГЛ – То есть жизнь Девида Бекхема вас не прельщает?
РОС – Нет, я достаточно счастлив тем, что могу играть в снукер, могу увидеться со своими детьми и женой, когда хочу. Они дают мне то, что мне не смогут дать никакие деньги.
ГЛ – Вы пытаетесь быть менее заметным, чем вы есть, но вам это не удается, не так ли?
РОС – Да, в том смысле, что… Я уже дошел до той стадии, когда люди постоянно говорят мне: «Ты должен что-то делать не только у стола». Ну хорошо, я к ним прислушиваюсь, а потом они говорят мне: «Ты должен изменить мнение людей». И знаете, вообще-то, я не злодей, и я вижу, что Дейв (Хендон) решил писать, что на самом деле происходит, и людям это интересно – но я не буду тратить на это время. Мне достаточно – и я доволен – тем, что я делаю.
ГЛ – Ваш отец очень скоро выйдет из тюрьмы. Мне кажется, он будет иметь большое влияние на своего внука.
РОС – Это его новый проект *смеется*. Дети появились в нужное время. Он выходит в нужное время. Мы сможем пройти все вместе. Думаю, он очень много сделал для меня в психологическом плане и научил меня думать определенным образом. Я верю, что границ не существует. Знаете, он очень позитивный человек, он заставил меня поверить, что границ не существует. Я и до сих пор верю в это, когда играю в снукер. Вот почему я иногда иду на удары, которые люди считают опасными. Но я верю, что такой удар принесет мне победу. Он достигает цели - и игра окончена. У меня всегда такой настрой.
ГЛ – Ему нравится смотреть вашу игру?
РОС – Он любит снукер. И каждый раз, когда я играю, он говорит, что это для него как встреча. Понимаете, каждый раз, говорит он, когда я вижу тебя по телевизору, это как встреча.
ГЛ – Он бросил курить, чтобы получить возможность смотреть вас по телевизору, так?
РОС – Да, он пообещал. Он так всегда делает. Настраивается на то, что хочет, и ему все удается. Он мне сказал: «Я бросил курить и теперь могу получить телевизор».
ГЛ – Очень скоро вы проведете с ним уикэнд. Он готовится к этому. Как вы думаете, на что это будет похоже, снова быть вместе со своим отцом?
РОС – Первая реакция: «Да, это замечательно». Но внезапно останавливаешься и задумываешься: «А как это будет?» Ведь последнее, что я помню - как мы ехали по дороге на снукерный турнир, когда мне было 15. В машине, с папой. Его тогда выпустили под залог, и он даже не знал, попадет он в тюрьму или нет. Последний раз я помню его, когда мне было 15 - 17 лет с тех пор прошло. И больше никаких воспоминаний кроме телефонных звонков и посещений каждые шесть недель или каждые два месяца. Потерянное время не наверстать. Теперь это будут другие отношения. Мне сейчас 33, у меня двое детей, карьера. Я не думаю, что отец придет и будет говорить: «Ты должен пойти побегать, иначе никогда не выиграешь снукерный турнир». Я думаю, что таких отношений больше не будет. У него появились внуки и это замечательно… Не знаю, предугадать довольно тяжело. У него очень сильный характер.
ГЛ – Вы нервничаете?
РОС – Я нервничал немного. Я до сих пор немного нервничаю, думая об этом. Но я уверен, что все будет хорошо. Потому что мой отец – это человек, который… Он никогда не хотел ничего ни от меня, ни от кого-либо еще. Он очень гордый. И всегда шел своим путем. Он хочет, чтобы я был просто его сыном.
ГЛ – Отец выйдет, и жизнь станет еще лучше. Вам будет хорошо, и вы сможете достичь того, что - как считали люди – вы достичь не можете. Выиграть 6 титулов чемпиона мира, например.
РОС – Я не могу выиграть семь, восемь мировых титулов. Я уже выиграл три. Если я выиграю еще один – великолепно, если еще два – я буду в экстазе. Следует разумно оценивать свои возможности.
ГЛ – Но почему вы не можете?
РОС – Я не чувствую в себе достаточно драйва, страсти, которые нужны, чтобы быть Шумахером, Хендри, Филом Тейлором. Я не похож на них. Не такой человек. Даже если у меня начнутся проблемы с игрой, я не поменяю своего отношения и буду поступать, как хочу. Я не желаю становиться ее рабом. Я даже не думаю, что буду через пять лет играть, не говоря уже о том, чтобы выиграть пять титулов чемпиона мира. Я оставлю после себя небольшое наследие - воспоминания о том, как я играю. Я делал это по-своему. Не в общепринятом смысле, возможно даже я растратил талант, но я справился с этим, и я уцелел. Я не хочу быть несчастным в 45 и думать: «И зачем все это было нужно?». Важно то, что есть здесь и сейчас.
ГЛ – Вы когда-нибудь хотели быть гением в другом виде спорта?
РОС – Да. Я бы с радостью побыл Федерером или Тайгером (Вудсом). Это круто.
ГЛ – Что вам нравится в них? Это потому что они доминируют в своем спорте? Как вы могли бы.
РОС – Да. Дело в спорте, но это… Понимаете, теннис – это… Я считаю снукер очень тяжелой игрой. Вам приходится сидеть в на своем месте, приходится быть наедине с собой, со своими мыслями, в то время как теннис – это спорт, где нужно реагировать. Вы контролируете то, что делаете, но снукер совсем не таков. В снукере вы должны сидеть на своём месте, быть джентльменом и всё такое. Можете себя чувствовать при этом как «да-да, мне плохо, я не могу ничего забить, давайте я лучше сыграю в другой раз», но публика хочет видеть совсем не это, ей нужно действие.
ГЛ – О маленьком Ронни-младшем. Его приучают к снукерному столу, так?
РОС – Ну.. Знаете, Стивен Хендри… он мне говорил: «Мой сын играет в снукер - только не это!», И теперь, когда он (Стивен) говорит Блейну – попробуй поиграть в теннис, попробуй поиграть в гольф, Блейн ему отвечает, что любит снукер. Я подумал тогда: «Пожалуйста, пусть со мной такого не случится».
ГЛ – Вы…
РОС – Я скажу, что снукера не существует. Я буду брать его на турниры по гольфу и на теннис. Я скажу, что был теннисистом.
ГЛ – Он обязательно увидит ваш инвентарь.
РОС – Я от него избавлюсь. Я от всего избавлюсь. Я скажу: «Ничего не было. Его не существует, этого спорта, поверь мне». Не-ет. *смеется*
@темы: Ронни О'Салливан, интервью
-
-
17.03.2009 в 23:55-
-
18.03.2009 в 00:03-
-
18.03.2009 в 00:26Действительно нужен памятник. Два.)
-
-
18.03.2009 в 00:27-
-
18.03.2009 в 00:28-
-
18.03.2009 в 00:45Короче, по медали нам. Или на крайняк по шоколадке.
По ордену вам надо ! Такое осилить! Я преклоняюсь!
-
-
18.03.2009 в 00:50Ну на шоколадку, то есть.
Спасибо.
-
-
18.03.2009 в 01:26-
-
18.03.2009 в 01:33Жаль, что в тексте и десятой части не передать всех изменений тона. )
-
-
18.03.2009 в 01:38Мне тоже так показалось.
Многие спортсмены не хотят, чтобы дети занимались их видом спорта. Хотя, мне кажется, любой профессиональный спорт - это очень и очень тяжело.
-
-
18.03.2009 в 01:48Ну вот Хендри и РОС тоже в восторг не пришли
-
-
18.03.2009 в 09:34ну про памятники у мну с языка уже сорвали))
-
-
18.03.2009 в 11:15-
-
18.03.2009 в 11:20-
-
18.03.2009 в 11:30К сожалению, у меня сейчас не интернет, а тормоз, поэтому сама найти не могу. Если очень нужно, попробуйте поискать по тегу "видео" в районе 7-10 декабря 2008.
Если нужно, но не сильно - я к нему планирую сделать сабы для наглядности и выложу новое видео, но это будет позже.
-
-
18.03.2009 в 11:49хм... анимешные снукеристы - не совсем ко мне, но Снейк сегодня, похоже, станет инквизитором
-
-
18.03.2009 в 12:09О чем это? И знаете, вообще-то, я не злодей, и я вижу, что Дейв (Хендон) решил писать, что на самом деле происходит, и людям это интересно – но я не буду тратить на это время.
.ваш инвентарь.
РОС – Я от него избавлюсь.
Ага, перед Мастерс уже репетировал
-
-
18.03.2009 в 12:42Это ответ на предложение окружающих, что он должен менять мнение людей. Рон говорит, что Дейв этим занимается, а он сам тратить на это время не будет. Но это не потому что он такой уж плохой парень, а потому что его устраивает то, что он делает сейчас.
-
-
18.03.2009 в 16:52Обожаю его
Когда я чувствую, что что-то идет не так, я играю левой рукой
Угу. Поэтому я всегда напрягаюсь, когда он начинает играть левой. Хоть и выглядит это эффектно, но с большой вероятностью означает проблемы. Вот и Девис в чате на топ-снукере говорил: "Ронни не играет левой… значит, все остальные игроки в опасности" (очень мне эта фраза понравилась - умеет Стив говорить емко
Спасибо
-
-
18.03.2009 в 17:47как подумаю, какой труд! снимаю шляпу.
это роскошно.
-
-
18.03.2009 в 18:00Спасибо
-
-
18.03.2009 в 21:09Это просто огромная работа, сумасшедшая. А при том, какое у трща РОСа произношение - остается только сразу выдать переводчикам звание сенсеев
Огромное спасибо.
Ой, а меня больше всего окончание умилило - о том, как они с Хендри о детях беседовали и Стивен жаловался на старшенького. Какая прелесть.
-
-
18.03.2009 в 22:01Ой, а меня больше всего окончание умилило - о том, как они с Хендри о детях беседовали и Стивен жаловался на старшенького.
Аха. Я так умилялась, что до меня только с третьего раза дошло, что Хендри с ужасом отнесся к тому, что сын начал играть.
-
-
18.03.2009 в 22:31-
-
18.03.2009 в 23:13Наверное потому, что очень нервно затратный спорт, хотят детям доли полегче
-
-
18.03.2009 в 23:17Плюс, непременно будут сравнивать с родителями. Даже если из сыновей вырастут сильные спортсмены, которые добьются успеха - все равно будет: а вот отец в его годы...а вот отец...
-
-
18.03.2009 в 23:19однако ж мне нравится, что по этому поводу говорит Ронни
-
-
18.03.2009 в 23:21Да, "доброжелатели" и "эксперты "найдутся непременно.
-
-
19.03.2009 в 04:45-
-
19.03.2009 в 11:49