Подколодный Замполит ©
На Топ-Снукере появится на выходных, поэтому пока что положу его здесь – для тех, кому я жаловалась на болтливого Доминика.
by Roland Cox
На недавних квалификациях к чемпионату мира в Институте Спорта в Шеффилде я беседовал с Домиником Дейлом. Он как раз выиграл свой последний матч у Майкла Холта, 10-6, уступая сначала 6-3, и получил место в Крусибле, а мы с с Мэттом с Prosnookerblog и Пэдди со Snooker Island вспоминали, сколько времени понадобилось Дейлу, чтобы вернуться на чемпионат мира (последний раз был в 2004-м году). Я подумал, что можно легко спросить его самого, кроме того, меня интересовали и еще многие другие вопросы. Поэтому я спросил Дейла, согласится ли он дать нам интервью, и уже на следующий день мы его провели. Результат перед вами.
читать дальшеRoland Cox (RC): Мы с Домиником Дейлом, он прошел квалификацию в Крусибл впервые с 2004-го года, так что, первым делом я его поздравляю.
Dominic Dale (DD): Спасибо.
RC: Первый вопрос: почему понадобилось так много времени?
DD: Я знаю! Квалификационные раунды очень напряженные, потому что [на чемпионате мира] дается в два раза больше рейтинговых очков, если выигрываешь первый матч, чтобы попасть в Крусибл (для членов топ-32 квалификационный матч только один) – получаешь примерно 2900 очков, если проигрываешь – только 1150, что значит, можешь упасть в рейтинге на много позиций.
Думаю, те из нас, кто входит в топ-32, находятся под таким давлением из-за необходимости квалифицироваться, что это душит их природные способности, слишком напрягаешься. А если играешь с человеком, который сам только что отыграл матч, и давления на нем больше нет, а игроки из середины рейтинга в наши дни очень сильны, легких матчей не бывает… – если не продемонстрируешь свою лучшую игру, или хотя бы не приблизишься к ней – можешь провалиться, как и было со мной шесть или семь лет подряд. Помню, я проиграл 10-8 (Йену) МакКаллоху и 10-9 Лю Чуангу.
RC: Это когда он стал одним из 17-летних, прошедших квалификацию…
DD: Да, и он хорошо себя проявил в Крусибле, кажется, проиграл 10-5 Ронни [О’Салливану]. Но просто был очень тяжелый матч, а я не сыграл достаточно хорошо. Да и на этот раз, смахивало на то, что вряд ли мне удастся выиграть, но к счастью, я собрался и вчера вечером сыграл очень хорошо, и слава богу, потому что вернуться в Крусибл – просто замечательно. Я уже начал задумываться, а попаду ли туда еще когда-нибудь!
RC: Как проходил матч, в котором ты победил Майкла Холта?
DD: Началось не так уж хорошо. Я должен был бы выигрывать первый фрейм, у меня был идеальный шанс, а я позволил его упустить: Майкл был сильнее под давлением и забил пару хороших шаров после плохих выходов, а я на своих ударах промахнулся. Следующий фрейм он выиграл, зачистив все, до черного, и это было для меня болезненно, потому что пока не выиграешь фрейм – не успокоишься и не войдешь в игру.
Потом матч сложился странно, я сравнял счет 2-2, и играл хорошо, а потом – Майкл сам подтвердит – у него было много флюков! Я помню как минимум пять, а у меня не случилось ни одного, я упустил пару возможностей, но думаю, что счет 5-4 в любом случае был бы по игре; было немного жестоко отставать 6-3.
Я подумал, что это все, конец. Поэтому, сделал кое-что не очень профессиональное: просмотрел подряд три эпизода «Друзей» на Е4. Последний закончился в половине седьмого, а мне играть в семь! Но я утром уже сыграл три или четыре часа матча, не было необходимости разминаться. Я знал, что придется делать вечером, так что, просто причесался, почистил зубы и явился на игру без четверти семь.
Все дело в психологии: я знал, что мне нужно сделать, и хотя допустил пару промахов в первом фрейме, но и Майкл тоже ошибался, стало немного напряженно, но, к счастью для меня, я выиграл. Это меня настроило правильно, потому что я знал: если кто-то ведет 6-3, как Майкл, то он не успокоится и не войдет в матч, пока не выиграет свой первый фрейм вечерней сессии, нужно просто выиграть фрейм, чтобы все пошло – а ему так и не удалось поймать волну. Я продолжал выиграть фрейм за фреймом, а ему становилось все сложнее.
RC: Значит, ключевым стал фрейм при счете 6-5?
DD: Да, самым важным. Я сидел в кресле и думал, что при 7-5 у меня все равно будут шансы, а если я выиграю следующий фрейм, то на перерыв пойдем со счетом 7-6, и я буду рад этому, потому что ему тогда понадобится выиграть три фрейма, а мне – всего четыре. Но потом он дал мне последнюю возможность, и я сделал прекрасный брейк в 65 очков, зачистив стол и выиграв с перевесом в одно очко. Один красный шар прислонился к борту рядом с лузой, и мы оба считали, что он не играется, но во время серии я пару раз глянул на него и понял, что он на миллиметр отступает от борта. Я проверил траекторию и подумал, а если он не попадет в ближнюю губку, упадет ли потом? И решил: «Думаю, он свалится под собственным весом». Так что, я сыграл желтый шар, потом остался один красный, и я вышел под этот шар и сумел просто скатить его. А синий стоял примерно в шести дюймах от линии, и у меня получился отличный угол, чтобы выйти к нему, потом оттуда – к желтому уже с отметки, и прочим цветным. Это был очень важный удар, под большим давлением, сложный, но угол был, и я знал, что если сделаю его – то выйду к желтому. К счастью, я сделал хороший удар, синий ушел точно, я зачистил стол, и это, как ты выразился, и было важнейшим поворотным моментом.
RC: Я был наверху со зрителями, и там было несколько игроков, они беседовали друг с другом, и говорили, что «Холти пришел конец» – и можно было заметить, как он качает головой. Сложно ли это для тебя: противник «плывет», ты знаешь, что будешь продолжать давить на него, или же ты сам это не полностью осознаешь?
DD: Что на самом деле думает Майкл – никогда не угадаешь, он всегда такой яркий, весь нараспашку, мельтешащий руками и ногами. Он может сделать серию в пятьдесят очков, и пять раз при этом продемонстрирует разные эмоции, такой он человек, его очень сложно читать. Единственный предательский признак – это, наверное, когда он начинает ошибаться на ключевых ударах, вот тогда ты понимаешь, что он чувствует. Однако по его действиям и поведению ничего сказать нельзя. На высшем уровне снукера даже с Джоном Хиггинсом, когда он трет глаза – это никогда не влияет на игру. Нельзя думать, что все, ты его «сделал», увидев что-то подобное.
RC: Ты смотришь игру по ТВ, ищешь признаки слабости у игроков? Например, когда Динг впервые вышел на сцену, казалось, что он так спокоен, что его ничто не поколеблет, а потом вдруг он ронял голову – и это значило, что ты его поймал.
DD: Да, у Динга репутация хуже играющего при отставании в матче на несколько фреймов, хотя сейчас он сильнее. Но когда играешь в снукер на высшем уровне – не всегда будешь вести в матче, вовсе нет, поэтому ты обязан быть сильным и когда тяжело. Но, как и в любом виде спорта, среди элиты не найдешь психологически слабых игроков, демонстрирующих эмоции, сдавшись. Это не тот случай.
RC: Однако, Тони Драго выделяется, не так ли?
DD: Да, но он больше и не игрок элиты. Тони действительно всегда очень бурно реагировал, но он и сам скажет, что сверхактивен. Однако, если дать ему шанс – он станет опасен, быстро разберется со всем и вернет игру.
RC: Что значит – играть в Крусибле? Как ты считаешь, насколько далеко ты сможешь пройти?
DD: Я тренировался в моем клубе «Köö 15 Reds» в Вене и так хорошо забивал на тренировке, что подумал: если бы только удержать эту форму еще полтора месяца, я смог бы выиграть чемпионат мира. Я знаю, на каком уровне играют лучшие игроки мира, топ-4, и я играл так же хорошо.
Недавно у меня с кием возникла не совсем обычная проблема. Проиграв Джимми (Уайту – в квалификациях к China Open), я вернулся в Вену и пошел поменять наклейку. Я заметил, что край начал крошиться. Я должен был бы раньше заметить признаки, потому что иногда это означает, что ослабло кольцо, наклейка сползает на дерево, и из-за этого с ней постоянно возникают проблемы. Так что я вцепился, и с некоторыми усилиями стянул кольцо!
Вообще, я очень хорошо умею обращаться с деревом, так что сумел сам срезать пару миллиметров дерева, пережать кольцо и вернуть его на место, отличная работа, и она решила проблему.
Так что, сюда (на квалификации к чемпионату мира) я прибыл с достаточно уверенным в себе. Я плохо сыграл с Джимми, а Джимми играл и близко не так, как умеет, но все равно я проиграл 5-2, а сейчас я думаю, может, это было связано с наклейкой и ослабевшим кольцом, я из-за этого промахивался? Знаешь, просто искал что-то, на что опереться.
RC: Так ты теперь и кии чинишь?
DD: А ты как думаешь, давно? Все знакомые со мной игроки знают, что я сменил много киев….
Стюарт Бингем: (заглядывает, проходя мимо) Что, правда?
DD: (смеется) Раньше я за сезон менял по два-три кия!
RC: Значит, с тем ослабевшим кольцом, в худшем случае ты бы взял другой кий?
DD: Ну, не в этот раз. Где-то семь или восемь месяцев назад я поехал в Лондон к Ханту и Осборну – я очень хорошо знаком с Робертом Осборном – и он позволил мне покопаться в его мастерской, так что я пересмотрел где-то двести почти готовых киев из ясеня. Я их всех перебрал, а я очень нервно отношусь к узору «зернью» в ясене, он должен быть очень четкий, со стрелочками спереди кия. Я нашел один, просто невероятный, такие встречаются один на тысячу, настолько хорош он был.
RC: То есть, внешний вид имел больше значения, чем ощущение?
DD: О нет, я отложил восемь или десять киев, хороших по части жесткости, а я знаю о киях больше, чем остальные – у меня двадцатилетний опыт коллекционера и историка бильярда. Я разбираюсь в киях, почему они «играют» именно так, а не иначе, и все прочее, и я знаю, как играю я – игрок. Есть кии, которые подходят определенному стилю игры. Я всесторонний игрок, так что, не люблю упругие кии, я люблю жесткие.
RC: По собственному опыту, с более легким кием проще прочувствовать удар, а с тяжелым удобнее медленным игрокам.
DD: Более тяжелый кий подходит игрокам с хорошим чувством удара, им не нужно применять много усилий, и они играют непринужденнее – благодаря весу кия. Однако с кием полегче лучше чувствуешь удар, это так.
Так что, я взял этот кий и подумал «Пожалуйста, только бы ты был жестким» – и он был идеален! Я буквально сгреб все остальные и поставил их обратно, потому что знал – они никогда не превзойдут этот кий, и он у меня так и остался. А для меня, постоянно меняющего кии, сказать, положа руку на сердце: ни на что этот кий не поменяю – это большое дело!
RC: Есть ли игроки, встречи с которыми ты бы хотел избежать в Крусибле?
DD: Ну, если взглянуть на Джона Хиггинса, на то, что он делает после возвращения…кажется, он проиграл только один матч, в финале РТС против Майкла Холта. Конечно, он снялся с турнира в Берлине из-за смерти отца, Джона-старшего, это было ужасной новостью, но после возвращения он выиграл два рейтинговых титула, так что, не хочется выходить против Джона. Возможно, не захочется и играть с Робертсоном, потому что он действующий чемпион и великолепный игрок. Хендри опасен в Крусибле, у него репутация там, и, конечно, он лучший игрок, когда-либо приходивший в эту игру. Ронни пока что пребывает не совсем в понятном состоянии, как он сам бы сказал, в этом сезоне у него были и взлеты, и падения, и во многих турнирах он не участвовал.
RC: Что бы ты почувствовал, если вас сведет жребий?
DD: Это сложно, потому что его очень поддерживает публика, и если Ронни играет хорошо, он может быть довольно пугающ. Он может набрать подряд, к примеру, четыре фрейма с большими сериями, и у тебя даже не будет возможности сделать ни одного удара, и можно просто так увлечься наблюдением за его игрой, что когда он все же делает ошибку, ты думаешь «О боже, это ж моя очередь теперь!» Но на чемпионате мира такого не случится, это слишком важный матч.
Я бы хотел избежать встречи с этими игроками, но опять же: в этом году я дважды играл с Робертсоном и дважды его победил, я побеждал в этом сезоне Селби, и я не собираюсь никого пугаться. Но некоторые игроки столь великолепны, что без разницы, кто ты и как настроен – с ними придется сыграть чертовски сложный матч, чтобы победить.
RC: А когда ты впервые понял, что можешь сделать карьеру в снукере?
DD: На это легко ответить, потому что в девятнадцать лет я работал в главном полицейском управлении и играл на любительских турнирах, и у меня не было никаких амбиций насчет профессиональной карьеры; они у меня пропали за пару лет до решения найти нормальную работу. Но в девятнадцать так случилось, что я выиграл любительский чемпионат Уэльса и в тот же год квалифицировался в сборную Уэльса на чемпионат мира среди любителей в Таиланде. В финале я проиграл Ноппадону Ноппахорну, который сыграл фантастически и победил меня со счетом 11-9. Но весь турнир я играл просто выше собственных возможностей, как никогда раньше, а тут как раз открыли профессиональный тур для всех, кто мог заплатить вступительный взнос где-то в две тысячи фунтов.
RC: Это было в 1992-м?
DD: Я начал в 92-м, а тур открыли за год до того. Я попробовал, тогда было, кажется, 834 игрока-профессионала, и я закончил сезон где-то на 126-м месте и 99-м в предварительном рейтинге, или вроде того, у меня был отличный первый сезон. Я побеждал хороших игроков и демонстрировал хорошую игру, и подумал, может быть, я смогу заработать кое-какие деньги игрой. Но тогда я не думал, что это продлится двадцать лет. Время летит быстро, к рутине снукерного сезона привыкаешь, и они просто летят один за другим.
RC: Сколько тебе было, когда ты только начал играть, и кто на тебя повлиял больше всего?
DD: Я начал играть лет в шесть с половиной, на маленьком столе, который родители купили для моих братьев, а я просто полюбил игру больше, чем они. Эти красивые шарики меня просто гипнотизировали, и я смотрел снукер по ТВ, и тогда-то и влюбился в игру. Я видел, как Гриффитс выиграл чемпионат мира, собственно, он мой любимый игрок. Родители купили мне точно такую же жилетку, как у него, пошитую вручную, из синего бархата, и там даже был карман для часов и жабо, какие раньше цепляли пуговицей к рубашкам!
RC: Помню такое!
DD: Да, еще Дуг Маунтджой тоже его носил.
RC: Значит, тебя раньше мама одевала. Это от неё у тебя знаменитый экстравагантный вкус в одежде?
DD: О нет, я просто хотел выглядеть, как профессиональные игроки!
RC: На тебя оказал влияние Терри Гриффитс?
DD: Да, он, и просто удивительно, что через столько лет я жива совсем рядом с ним, а когда я только начинал в профессионалах, он еще играл в туре. Странное ощущение. И смотреть программы о снукере с Дэвидом Вайном, и думать «А я с ним работал» - удивительно, как сложилась моя жизнь.
RC: Тебя считают лучшим игроком из тех, кто никогда не был в топ-16, как так получилось, что тебе ни разу не удалось туда войти?
DD: На этот вопрос очень легко ответить: стабильность. Когда я выиграл свой первый рейтинговый турнир, мне было двадцать пять, это был Гран-При, где я победил Хиггинса в финале со счетом 9-6.
RC: На том турнире ты очень хорошо играл.
DD: Да, хорошо, и когда ты в финале – терять нечего, однако ты до смерти боишься выглядеть как полный идиот, играя с кем-то настолько сильным, что он может побить тебя 9-1 или 9-2; наверное, не 9-0, полагаю, хоть один фрейм ты должен выиграть. Но ты можешь чувствовать себя очень скромно рядом с кем-то вроде Джона, который уже выигрывал, а я раньше никогда не был в финале. Я тогда был 54-м в мировом рейтинге, Терри как раз завершил карьеру, что подняло меня на 53-е место, и это был октябрь 97-го. Может быть, я слишком скоро выиграл турнир, может, было бы лучше, если бы я постепенно поднимался в рейтинге до 30-х мест, а только потом выиграл. Словно «я прыгнул выше головы», давление от необходимости играть на таком уровне всегда. Я перенес его на себя, и у меня было неправильное отношение, я чувствовал, что мне пока не место среди элиты, и что я слишком поторопился.
RC: Как раз тогда Большая Четверка начала доминировать в игре.
DD: Да. Джон был вторым номером рейтинга, а Хендри по-прежнему первым, а еще прорывался наверх Стивенс, и Марк Уильямс, и не было сомнений, что они намного лучше меня. И все же, я только что выиграл рейтинговый турнир, так что, ощущения были странными, и я неправильно ко всему относился. Мне понадобились годы, чтобы позабыть об этом и начать все с нуля.
Но причина – в нестабильности (того, что он не достиг топ-16). Клайв Эвертон сказал, комментируя, что в мой день я претендент на мировое чемпионство, и он был совершенно прав, я знаю, что могу, я это доказал. Я могу играть на высочайшем уровне, а могу и ужасно, недостойно топ-48. Я выигрывал много матчей в начале сезона и проиграл пять или шесть первых раундов. По ходу сезона я был несколько раз 12-м, 13-м, 14-м, 15-м, но ни разу по окончании чемпионата мира не финишировал в топ-16.
RC: Это дополнительное давление в последнем квалификационном раунде к чемпионату мира, оно еще и из-за того, что на кону место в топ-16?
DD: Да, возможно. Моим лучшим результатом по итогам сезона было 19-е место, кажется, после чемпионата мира, когда я проиграл в четвертьфинале Джо Свейлу, мне было нужно еще два или три матча, чтобы попасть в топ-16, и это было под большим вопросом, потому что означало попадание а финал.
Но все дело в нестабильности, и я знаю, отчего: потому что у меня много других интересов, и я смотрю на снукер как на работу. Конечно, сейчас мне тридцать девять, и я очень серьезно воспринимаю снукер, поэтому я хорошо провел этот сезон. Теперь я иначе смотрю на мир и могу наслаждаться жизнью, в которой есть не только снукер, снукер, снукер, потому что это было бы слишком напряженно для человека тридцати девяти лет, и не совсем естественно.
RC: Два рейтинговых турнира, которые ты выиграл: ты был в финалах и играл так, словно вообще не испытываешь давления, летая вокруг стола и забивая все, что видел. И возникает вопрос: «Почему этот парень не выиграл больше?» Так чувствуешь ли ты давление в рейтинговых финалах? Потому что в Шанхае по Райану Дэю это было заметно, а ты словно бы точно знал, что победишь.
DD: Да. Я так хорошо сыграл в том турнире, победил Марка Селби 6-3 в полуфинале и, помню, положил несколько великолепных розовых, чтобы выиграть несколько фреймов. На перерыв я уходил, лидируя 3-1, а на следующие четыре фрейма ушло около трех часов (смеется) В любом случае, в финале я играл с Райаном, и забавно, как раз за день до вылета в Шанхай мы с ним тренировались, я проигрывал 6-3 и выиграл 9-8. И потом в финале я уступал 6-2, но, к счастью, сумел взять последний фрейм с брейком, кажется, в 94 очка, чтобы закончить сессию со счетом 6-3.
Вечером я вернулся, мне предстояло много работы. Райан никогда не выигрывал рейтинговых турниров, он проиграл один или два финала, но мне, конечно, нужно было сыграть очень хорошо, чтобы попробовать изменить ход матча. Было немного похоже на здешний матч с Майклом Холтом: когда успешно начинаешь и давишь на противника, а он не может выиграть свой первый фрейм, чтобы успокоиться и настроиться. Кроме того, все перед телекамерами, что для меня хорошо. Все равно, в первом фрейме я сделал отличный отыгрыш и начал давить на Райана, а он просто сорвал свой отыгрыш и оставил мне позицию с красными шарами повсюду, и я сделал сенчури в 143 очка. Счет стал 6-4, и всю эту сессию Райан был просто не похож на себя, хотя, вряд ли я допустил много промахов за эти семь фреймов.
RC: Ты был очень хорош.
DD: Но как бы хорошо тебе не было, ты не знаешь, что сумеешь так сыграть. Я был так спокоен, так контролировал эмоции, а Райан вообще на меня не давил, мне не пришлось преодолевать серьезные преграды. Все, что мне было нужно – это разобраться со своей игрой. И я не чувствовал никакого напряжения, зачищая стол с большими сериями в важные моменты. Вряд ли Райан набрал больше 70-ти очков за все эти семь фреймов в целом. Очень необычно, не знаю, что он при этом переживал, но все в тот вечер было против него.
RC: Кроме того, ты выиграл шестой этап РТС. Как ты его оцениваешь? Например, называешь полурейтинговым титулом, или…?
DD: Да, это важно. Это рейтинговый турнир, так считаем мы, игроки, и нужно было демонстрировать свой стандарт. Я победил там Мэттью (Стивенса), победил Селби, Робертсона, и у меня был невероятный матч в финале с Мартином Гулдом, когда в последнем фрейме было нужно три снукера.
RC: Мы следили за ним по Live Scoring, и кое-кто уже поздравлял Мартина Гулда, а потом ты вдруг отыгрался и вышел вперед. Как тебе это удалось?
DD: Ну, я почти поймал его в отличный снукер, он подумал, что видит угол, почти незаметный, для удара по красному. Розовый и черный были очень близко и возле отметки розового шара. Он попробовал зацепить красный, и, как сам мне сказал через несколько недель на другом этапе РТС, биток повело. И он попал прямо в черный шар, что дало мне сразу семь очков и «свободный шар», так что я мог выиграть благодаря одному тому удару. Я сыграл свободный шар, не уверен, был ли после того цветной, но я снова поставил ему снукер, он промахнулся, так что, потом я мог выигрывать.
Помню, как делал клиренс, - как осушал бутылку до дна. Первый красный был ужасен, но я его забил и вышел к черному или розовому – а к желтому выхода не получалось. И я сделал великолепный позиционный удар, в котором соединились и знание, и интуиция – как бить, чтобы пройти мимо коричневого и выйти к желтому. Желтый стоял на своей отметке, а вот коричневый – нет. И сработало все просто чудесно. Потом я сыграл плохой зеленый, и пришлось играть коричневый с рестом, но его я забил великолепно, в угловую лузу, а синий был возле средней лузы, и я зачистил стол. Это было невероятно. Не знаю, видел ли я когда-нибудь финальный фрейм рейтингового турнира, выигранный, когда нужны три снукера. Это было даже странно.
Как игрок, я должен рассматривать это как рейтинговый турнир, потому что на кону рейтинговые очки, но чтобы выиграть, я сыграл со многими игроками из топ-16, а это именно то, чем приходится заниматься на любом рейтинговом турнире.
Два года подряд я выигрывал про-ам турниры в Киларни, и они тоже были как рейтинговые, потому что в них участвовали многие игроки из топ-16: Пол Хантер, Ронни и Райан, Джерард Грин, Дэйв Хэролд. Даже они были как рейтинговые, пусть даже на самом деле оставались любительскими, потому что как игрок ты действительно добиваешься чего-то, выигрывая. Однако РТС – очень важная победа.
Помню, как я приехал сюда (в Институт Спорта в Шеффилде) в первый раз и увидел все эти кубки и милые серебряные подносы. Я подумал: «Хотелось бы выиграть один из них». И победа на шестом этапе, британском, с призом в виде серебряного подноса, была фантастической, потому что на всех этапах ЕРТС призы предоставлялись национальными ассоциациями, они были разными. Так что, для меня это очень многое означало.
RC: Ты уже ждешь Финала РТС? (в тот вечер, когда было опубликовано интервью, Доминик проиграл 4-1 Мэттью Стивенсу)
DD: Да. Я посеян под седьмым номером, значит, автоматически прохожу во второй раунд, где сыграю с победителем матча Мэттью Стивенса с Джерардом Грином. Это очень интересный матч, потому что я играл с Мэттью дважды на этапах РТС и оба раза его победил. А с Джерардом, кажется, в этом сезоне я играл четыре раза и одержал четыре победы. Я уверен в себе, но они замечательные игроки, бог знает, кто выиграет тот матч. Кроме того, за финал дают рейтинговые очки.
RC: Но там не будет многих игроков, да?
DD: Некоторых выдающихся игроков. Ронни не будет, Динга, Робертсона не будет, Райана Дэя…
RC: Хиггинс отбывал дисквалификацию во время первые этапов, он тоже не попадает…
DD: Да, даже несмотря на то, что он бы прошел, но он не принял участия в достаточном количестве этапов.
RC: Как думаешь, серия РТС снизила требования? Правильные ли были критерии отбора в финал?
DD: Я думаю, что критерии очень хорошо сработали. За этой системой очень просто следить, здравый смысл, основанный на призовых.
RC: Просто некоторые (не я) считают, что это несправедливо, потому что отдельные игроки выигрывали этапы РТС, но не попадут в Финал, потому что не приняли участия в достаточном количестве турниров.
DD: Это сразу оговорили перед стартом, все решать игрокам. То есть, я не сочувствую, потому что все зависело от них, захотят ли они участвовать в нужном количестве этапов. Это не на полпути решили, мы все сразу знали формат. Только одн обстоятельство: неприятно постоянно отсутствовать по выходным, если ты женат и у тебя есть дети, месяц за месяцем, а дело обстояло именно так. Нужно было играть три или четыре уик-энда. Вот это несправедливо, и я несколько удивлен тем, то руководство об этом не подумало.
Кажется, в будущем году может быть больше этапов РТС, это даже ненормально. По-моему, восемнадцать – это слишком много. Если планируют восемнадцать этапов, из которых, вроде, шесть намечено на Китай, то нужно искать разные возможности. Лично я бы взял, к примеру, два из трех, то есть, участие в двенадцати турнирах из восемнадцати.
Еще я считаю, что идея этапов РТС заключалась в том, чтобы распространить снукер в (континентальную) Европу. Именно это было основной целью серии. Изначально должно было быть восемь турниров в Европе и четыре в Великобритании. Но потом случилось это дело с отстранением Пата Муни, что не позволило ему больше заниматься снукером, и два этапа пришлось взять на себя Брэндану (Паркеру), еще два этапа – World Snooker, в итоге шесть турниров назначили Великобритании и шесть Европе. А потом еще и один из европейских этапов перенесли в Глостер, осталось семь в Британии и пять в Европе.
Я в этом не вижу смысла. Если хотят вывезти игру в Европу и провести шесть турниров в Китае, тогда пусть будет шесть китайских этапов, шесть европейских, и забудьте о британских. В Великобритании эту игру распространять не надо, она здесь уже давным-давно. Я думаю, что достаточно двенадцати турниров: шесть в Европе, шесть в Китае, дело сделано, вы распространяете игру в другие страны, и у вас двенадцать турниров, и это то, чего хотят игроки – вряд ли они хотят восемнадцать этапов, это слишком много. И можно выбрать лучшие восемь или девять результатов, было бы идеально. Я так считаю.
RC: Что заставило тебя переехать в Вену, и как это повлияло на твою карьеру, все эти поездки?
DD: Хороший вопрос. Я не против путешествий, мне всегда нравилось ездить. Наверное, я накручивал тысяч по тридцать миль в год, когда жил в Великобритании, ездил на турниры и тренировался в разных клубах. Как-то мне пришло в голову переехать в Европу, я это обдумывал. Несколько лет назад работал на ТВ при освещении Welsh Open, там я познакомился с девушкой из Австрии и несколько раз приезжал к ней в Вену. К тому времени я уже продал дом в Уэльсе.
RC: Значит, в Вену тебя привела любовь?
DD: Да, и когда я туда приехал, увидел: «Какое прекрасное место!» Мне так сильно понравилось, что я подумал, а почему бы и нет? Я перееду сюда, и если не сложится – всегда могу вернуться в Великобританию. Это не проблема. Но я там провожу только по шесть месяцев в году, особенно сейчас, когда столько турниров. В общем, всего полгода, но теперь это моя база, Вена. Прямо в центре, рядом с оперным театром. Это замечательно, потому что я люблю оперу и балет, я сам учился на оперного певца, это прекрасное место, очень аккуратная страна, красивые здания. Потрясающий город.
RC: Ты говоришь по-немецки?
DD: Да, немецкий у меня достаточно неплохой. Надеюсь, что к концу года буду уже говорить бегло. Венский диалект немного отличается, некоторые слова произносятся иначе, но я понимаю почти все, что слышу, и нормально говорю. Это очень сложный грамматически язык. Я могу говорить, и меня понимают, но, вероятно, я делаю много грамматических ошибок.
RC: Когда ты в Вене, то смотришь снукер по Евроспорту? В Австрии эта игра, вообще, развивается?
DD: В Австрии она очень популярна. Благодаря Евроспорту ею очень многие увлекаются, первый снукерный стол в Вене установили, кажется, в 1989-м году. Евроспорт популяризовал снукер во многих европейских городах, не только в Вене. Игра распространена во многих регионах Германии, конечно же, в Бельгии и Голландии – там она уже давно. И Польша и Россия, все они любят снукер благодаря трансляциям Евроспорта.
RC: На форуме Snooker Island есть посетители из Финляндии и Норвегии.
DD: Да, игра там очень популярна. Рядом с Веной шесть или семь разных держав, это очень космополитичное место, много людей из разных стран, любящих снукер.
RC: Тебя узнают на улице?
DD: Иногда, но не часто.
RC: Если бы высветлил волосы, возможно, вспомнили бы тебя по Шанхаю!
DD (смеется): Да, это было безумной штукой. У меня тогда были черные волосы с мелированием, и нужно было подстричься. Мне показалось, что со стрижкой будет слишком много черного и маловато светлого, я буду выглядеть глупо, как кошка в полоску! Поэтому я решил: или краситься в натуральный цвет, черный или темно-каштановый, или высветляться полностью. И я даже не знаю, почему решил взяться за перекись.
Очень смешной был момент: Райан выиграл первый матч и исчез на полтора дня – не знаю, где он был. И вдруг, я перекрашенный в блондина, как раз сидел в офисе, когда зашел Райан и увидел меня. Он секунду таращился, потому что не узнавал, потом вдруг начал тереть глаза, «О господи!» – в полном шоке! А потом я пошел в тренировочную комнату, меня увидел Стив и такой – «Твою мать!», он тоже поверить глазам не мог!
Но это в мой манере. Оглядываясь назад, я думаю, что сделать что-то такое во время турнира, надеть ярко-розовую рубашку – такого сейчас никто не делает, это опасная штука! Строго деловой подход, это можно было выкинуть в 80-е, когда оставалось по три-четыре шанса выиграть фрейм. Сейчас нужно быть стопроцентно серьезным, деньки, когда можно было выкинуть что-то в этом духе и каждый вечер пить в баре бренди – они давно прошли. Мне повезло, что я победил!
RC: Знаешь, что я тебе скажу, это запоминается. Это было одним из великих моментов снукера!
DD (смеется): Да, и еще исполнение «My Way»! То есть, я имею в виду, что я просто веселился, и это доказывает, что когда я играю на многих рейтинговых турнирах, особенно в первых раундах, где дается только половина рейтинговых очков при поражении, наверное, я слишком на себя давлю, я слишком зажат. А там было все как на празднике, мне было так весело, я выигрывал матч за матчем, может быть, надо было извлечь из этого урок…
RC: Снова перекрасься в блондина в Крусибл!
DD: Как бы ты ни велел себе расслабиться и не забывать о красоте игры в снукер, и что это всего лишь игра, оно никогда не срабатывает. Ты давишь на себя, и это касается не только меня, это у всех так.
RC: Какой экспонат твоей коллекции самый ценный, и второй вопрос: а какой самый любимый?
DD: Я больше ничего не коллекционирую. Свою коллекцию я продал три или четыре года назад, перед переездом в Вену. Но у меня там были ценные предметы, особенно доски, на которых писали счет матча. Знаете, такие застекленные доски могут быть по шесть-семь тысяч фунтов, каждая, а не две-три сразу. Самый ценный снукерный кий – в смысле, настоящий игровой – был «Старый Ясеневый Кий» от Борроу и Уаттса, они идут по шестьсот-восемьсот фунтов на eBay. И они очень популярные, потому что Стив (Дэвис) одним из них выиграл все свои чемпионаты мира, и до сих пор им пользуется. Это редкие кии, их делали, по словам Борроу и Уаттса, из пятидесятилетнего ясеня с корабельных дворов Её Величества. Это были «флагманы» киев, хотя и не самые дорогие. Еще у меня когда-то были клюшки от Гиллоу, 1780-х и 1790-х годов, ими толкали шары по бильярдному столу.
RC: Я видел такие на исторических иллюстрациях.
DD: Так, их когда-то носили через плечо и толкали шары (изображает движение). У меня была клюшка Гиллоу, это как Хепплуайт, Чиппендейл и Шератон в мебели, моя клюшка стоила бы где-то полторы тысячи фунтов, но её я не продавал, а поменял некоторые вещи на другие, равноценные.
RC: Ты собирал реликвии игроков прошлого, вроде Джо Дэвиса или Алекса Хиггинса?
DD: О да, у меня до сих пор есть три книги Джо Дэвиса, все с автографами, но они не слишком дорого стоят, потому что Джо очень много автографов раздал. У меня были автографы Фреда Линдрума и Уолтера Линдрума, и подписанные фото, их продают по тысяче – тысяче двести каждое.
Еще у меня был серебряный поднос с дарственной надписью Биллу Камкину, он организовал международный турнир по бильярду в 1931-м году. Турнир имел такой успех, что чемпионат мира в тот год не проводили, потому что он не смог бы сравниться с международным турниром Билла Камкина. Я заполучил эту вещь через дальнего родственника Билла лет семь или восемь назад, и ею было так приятно владеть, там еще были выгравированы подписи четырех главных игроков, мне это так понравилось! Но я продал его, потому что когда переезжал в Вену, решил продать все.
Знаешь, что взрослея, ты проходишь разные фазы, разные вкусы и разные интересы? Вот у меня знания были, но я больше не чувствовал склонности к бильярду, поэтому просто решил, что лучше отделаюсь от всего (коллекции) сейчас, а возьму деньгами!
RC: Кстати, о бильярде, ты не пробовал трехбортовый карамболь?
DD: Ну, в Вене это очень популярная игра, они её называют «карамболяж», и я тоже пробовал, но она очень сложная, борта очень сильно отличаются от снукерных, и столы безумно «быстрые», их делают с подогревом, и шары катятся и катятся. Я смотрел пару раз по Евроспорту. Замечательная игра. Я попробовал, у нас был открытый день спорта в Вене, я просто шутки ради играл где-то час.
RC: Успешно?
DD: Сделал четыре кэннона от трех бортов.
RC: Это очень хорошо!
DD: Это нормально. Я знаю о траекториях и умею их рассчитывать, но если посмотреть на борта, то игра от них совсем другая, это сбивает, потому что шары идут совсем не так, как ожидаешь. Они немного похожи на борта для пула «девятки», только более «гладкие». Это совсем другой тип, не такой как в снукере, «бриллиантовая грань», и шары от них отражаются совсем по-другому. Но думаю, реши я освоить эту игру, за несколько дней разобрался бы и смог делать по восемь, десять, двенадцать кэннонов. Но все равно, это жутко сложная игра!
RC: Запомнились ли тебе какие-то матчи, особо удачные или изнуряющие?
DD: Кажется, я раньше никогда не рассказывал об этом в интервью, потому что меня и не спрашивали об особо запомнившихся матчах… Я всегда любил Китай, потому победа в Шанхае после отставания 6-2 – это было потрясающе. И своей игрой в вечерней сессии я был полностью удовлетворен. Если бы меня спросили, какую из двух своих рейтинговых побед я люблю больше, то Шанхай. И с покрашенными в белый цвет волосами, в ярко-розовой рубашке, с той игрой в вечерней сессии, да еще и в Китае – просто рай для души. А самое тяжелое поражение было очень давно, в 1994-м или 1995-м. Я вел 9-4 в матче с Джерардом Грином на чемпионата мира до перерыва.
RC: В каком это было раунде?
DD: Или в последнем раунде квалификации, или в предпоследнем. Но я вел 9-4, а тогда правило мисса только формировалось, разные рефери трактовали его по-разному. Наш был Джон Уильямс, и я подумал, что он слишком строго относился к этому правилу. Но главная проблема была в том, что Джерард выиграл пять фреймов подряд и сравнял счет, а я вел серию, сделал 25 очков, вышел под желтый и все провалил. У меня был шанс, но я был парализован, боялся. Джерард промахнулся, но у него случайно получился снукер, я пытался пройти мимо синего, а желтый был позади, так что я его не видел. Я промахнулся на миллиметр в первый раз, потом попробовал попасть с другой стороны, и тоже промахнулся на миллиметр, а на третий раз я подставил шар в среднюю лузу и Джерард зачистил стол.
Это был ужасный удар и должно быть, он серьезно сказался на моем отношении отношение к снукеру, потому что мне понадобилось очень много времени, чтобы пережить это. Это также оказало огромное влияние на мое восприятие снукера как спорта. Весь тот матч я думал о кие, которым играл, о технике, правильно ли я поступал, играя именно так? Я играл в «сырой» природной манере, как, например, Джо Свейл, или Мэттью Стивенс, или Селби, но не как по учебнику. Так что, это целиком изменило само мое отношение к снукеру, и поскольку я никогда, собственно, не был «природным» игроком, я стал более техничным.
Иными словами, когда я целюсь, то частично смотрю на стол, шары и лузы, а другая часть меня думает о мосте, второй руке и силе удара. Сейчас игры такие напряженные, а стандарты так высоки, что даже «природные» игроки думают о кьюинге. Очень сложно просто играть удары, не думая о технике.
RC: Я думаю, что природный игрок; когда ты хорошо играешь, то просто летаешь вокруг стола и кажется, что тебе ничто не мешает.
DD: Да, я стараюсь, но временами себя осаживаю. И я никогда не играю хорошо, когда начинаю на себя давить. Но есть и плюсы: все то, что я хочу сделать с игрой, играть немного медленнее – все это в любом случае приходится применять с возрастом и опытом, сейчас все естественно, а вот если бы мне было лет двадцать…плохо быть быстрым игроком, а потом становиться медленным. Намного лучше быть медленным и пытаться ускорить игру.
Тому было достаточно доказательств за эти годы, например, Эбдон. Люди скажут, что он играл лучше в любителях и в начале профессиональной карьеры, потому что был быстрее, легче, и у него была отличная шевелюра. Но он довел все до идеального состояния, это классический пример мышления профессионального игрока. Они анализируют игру и вырабатывают самый подходящий для них путь.
RC: Кажется, Грэм Дотт начал играть быстрее после победы на чемпионате мира.
DD: Да, и Марк Селби тоже. Не знаю, подходит ли Марку ускорение игры, но кажется, он вернулся к своей старой манере, и для него, по моему мнению, это лучше.
RC: Интересно, повлияло ли на него то, что на ВВС всегда начинали показывать часы, когда он обдумывал некоторые удары больше одной минуты, и его начали называть медленным игроком.
DD: Да, это только для некоторых ударов, когда ты оказался в особенно сложном положении. То есть, никто не хочет тратить минуту на каждый удар. Иногда напряжение заставляет играть медленно, а если ты быстрый игрок, то иногда это заставляет играть даже быстрее, чем хотел, все зависит от того, кто ты и как мыслишь.
Если взглянуть, к примеру, на Грэма, то он природный игрок. Его немного вроде как пошатывает на ударе, у него очень необычный стиль, но одна из самых сильных его сторон – психология. Он фантастический боец. Как и большинство шотландских игроков. Среди шотландцев немного быстрых атакующих игроков, они все играют очень солидно, они всесторонние матчевые игроки, которых очень тяжело победить.
RC: Вчера я смотрел матч Джеми Бернетте с Ляном Веньбо, кажется, он начал очень быстро, но ближе к концу матча серьезно замедлился, и все время казалось, что он сейчас промахнется, потому что он выглядел очень напряженным, но он продолжал забивать шары и делать сенчури.
DD: Джеми Бернетт – недооцененный игрок. Он может играть фантастически. Я имею в виду, ведь именно он сделал самый большой профессиональный брейк.
RC: Да, 148.
DD: Разве это не странно? Но он очень опасный игрок, и опять же, он матчевый игрок. Думаю, Джеми и сам скажет, что определенно, он не из быстрых игроков, он играет скорее со средней скоростью. Для меня с такой же примерно скоростью, как Алан МакМанус. Он определенно не быстрый игрок, но умеет играть любые шары, делает хорошие отыгрыши, сильный тактик, при этом он также и атакующий игрок, и все это хорошо сбалансировано.
RC: В 2020-м году, когда твспомнишь об этом десятилетии, кого, как ты думаешь, выделишь?
DD: Есть одна вещь, о которой ничего не узнают ни фанаты снукера, ни сами игроки, пока не настанет время: насколько хорош ты можешь быть в возрасте сильно за сорок? Пока что есть только Стив, а он принадлежал к немного другой эпохе и на пике, возможно, был не так силен, как О’Салливан и Хендри и Джон Хиггинс, так что, будет интересно, когда этим ребятам стукнет лет по 45, насколько они будут хороши, насколько уверены в себе, и смогут ли они по-прежнему выигрывать турниры. Будучи игроками, мы не знаем, надолго ли сможем удержать лучшую форму.
RC: Думаешь, Хиггинс и О’Салливан настолько сильнее всех, что и через десять лет по-прежнему они будут на вершине? Ты видишь кого-нибудь на подходе, кто бросил бы им вызов?
DD: Не вижу никого, кто был бы как в свое время Пол Хантер, или Мэттью Стивенс, Марк Уильямс, Ронни О’Салливан, Джон Хиггинс. Никто из китайских ребят даже не приближается к ним. Может из-за того, что они пока что играют не совсем правильно, потому что основу игры выучили в Китае.
RC: Они часто слишком рискуют, просто подход «делай или умри». Кажется, что испытывают себя на странных ударах.
DD: Да. И кажется, что у некоторых китайцев нет хорошего чувства удара, и они грубо бьют дальние, играют без той тонкости, какой обладают британские игроки, которые всегда спарринговались друг с другом и с детства учились, наблюдая за игрой по ТВ.
Но один китайский игрок мне нравится. Не знаю, сколько ему лет, вряд ли сильно больше шестнадцати, но у него очень красивая игра, мягкое касание и отличная техника, этого парня зовут Чень Же. Он играл в нескольких этапах РТС, он очень хороший игрок. Не вижу причин, по которым к двадцати он не сможет стать таким, как Динг. У него очень большой потенциал. Но конечно, многое может не сложиться, не знаешь, что приготовила тебе судьба, можно встретить женщину, жениться, завести детей.
RC: Когда Джадд Трамп был еще юниором, некоторые считали, что к настоящему времени он уже выиграет чемпионат мира.
DD: Да, но кто это говорит – определенно не игроки. Это или журналисты, или публика.
RC: Так, они замечают этих ребят, когда им лет по десять-одиннадцать, и они делают сенчури. Вот сейчас многие говорят о Луке Бреселе.
DD: Лука – замечательный игрок, потому что обладает всесторонней игрой. Он фантастически делает серии и забивает. У него огромный, невероятный потенциал. И у него хорошая голова на плечах, хорошая семья, и хорошие наставники в Бельгии, с которыми он тренируется. Я не вижу причины, по которой он не может быть чемпионом.
Что же касается Джадда, он просто невероятно строит серии. Не знаю, что он сам думает о своей профессиональной карьере и успехах на сегодня. Может, он бы хотел, чтобы все сложилось немного лучше, чем получилось, но он определенно очень опасен и способен выигрывать важные матчи. Я не так много его видел, чтобы судить, но возможно, у него пока не лучший баланс в том, что касается тактики и отыгрышей. Но в серийности и темпераменте – определенно, у него все есть. Если он не начнет давить на себя и не позволит этого другим, все с ним будет хорошо.
RC: Значит, думаешь, стоит присмотреться к Чень Же?
DD: Думаю. Я наблюдал за ним на РТС и он явно учится. Выбор ударов для шестнадцати лет просто отличный. Он делает много ошибок, но мыслит правильно, мне нравится, как он мыслит. Он демонстрирует, что учится и будет учиться. Некоторые игроки в своем подходе так ограничены, они никогда ничему не научатся. Некоторые слишком эгоистичны, или сами все знают и не будут слушать посторонних, но Чень на них не похож, стоит за ним понаблюдать.
И на этой ноте я закончил интервью, чтобы мы оба пошли досмотреть последние матчи квалификаций, где игроки сражаются за право попасть в страстно желанный Крусибл. Доминик, несомненно, один такой в своем роде, и он уже оставил свой неповторимый след в этой игре, а его энтузиазм все еще может привести его к славе. Он по-прежнему голоден и хочет хорошо выступать, а если сможет «отключиться» и просто получать удовольствие, как в Шанхае – тогда, возможно, в будущем его ждут еще успехи.
Я ушел до окончания последней пары матчей, у меня уже круги перед глазами плыли после этого изнурительного уик-энда, но Доминик по-прежнему не отрывался от действа. Фанат снукера им же остается навсегда.
by Roland Cox
На недавних квалификациях к чемпионату мира в Институте Спорта в Шеффилде я беседовал с Домиником Дейлом. Он как раз выиграл свой последний матч у Майкла Холта, 10-6, уступая сначала 6-3, и получил место в Крусибле, а мы с с Мэттом с Prosnookerblog и Пэдди со Snooker Island вспоминали, сколько времени понадобилось Дейлу, чтобы вернуться на чемпионат мира (последний раз был в 2004-м году). Я подумал, что можно легко спросить его самого, кроме того, меня интересовали и еще многие другие вопросы. Поэтому я спросил Дейла, согласится ли он дать нам интервью, и уже на следующий день мы его провели. Результат перед вами.
читать дальшеRoland Cox (RC): Мы с Домиником Дейлом, он прошел квалификацию в Крусибл впервые с 2004-го года, так что, первым делом я его поздравляю.
Dominic Dale (DD): Спасибо.
RC: Первый вопрос: почему понадобилось так много времени?
DD: Я знаю! Квалификационные раунды очень напряженные, потому что [на чемпионате мира] дается в два раза больше рейтинговых очков, если выигрываешь первый матч, чтобы попасть в Крусибл (для членов топ-32 квалификационный матч только один) – получаешь примерно 2900 очков, если проигрываешь – только 1150, что значит, можешь упасть в рейтинге на много позиций.
Думаю, те из нас, кто входит в топ-32, находятся под таким давлением из-за необходимости квалифицироваться, что это душит их природные способности, слишком напрягаешься. А если играешь с человеком, который сам только что отыграл матч, и давления на нем больше нет, а игроки из середины рейтинга в наши дни очень сильны, легких матчей не бывает… – если не продемонстрируешь свою лучшую игру, или хотя бы не приблизишься к ней – можешь провалиться, как и было со мной шесть или семь лет подряд. Помню, я проиграл 10-8 (Йену) МакКаллоху и 10-9 Лю Чуангу.
RC: Это когда он стал одним из 17-летних, прошедших квалификацию…
DD: Да, и он хорошо себя проявил в Крусибле, кажется, проиграл 10-5 Ронни [О’Салливану]. Но просто был очень тяжелый матч, а я не сыграл достаточно хорошо. Да и на этот раз, смахивало на то, что вряд ли мне удастся выиграть, но к счастью, я собрался и вчера вечером сыграл очень хорошо, и слава богу, потому что вернуться в Крусибл – просто замечательно. Я уже начал задумываться, а попаду ли туда еще когда-нибудь!
RC: Как проходил матч, в котором ты победил Майкла Холта?
DD: Началось не так уж хорошо. Я должен был бы выигрывать первый фрейм, у меня был идеальный шанс, а я позволил его упустить: Майкл был сильнее под давлением и забил пару хороших шаров после плохих выходов, а я на своих ударах промахнулся. Следующий фрейм он выиграл, зачистив все, до черного, и это было для меня болезненно, потому что пока не выиграешь фрейм – не успокоишься и не войдешь в игру.
Потом матч сложился странно, я сравнял счет 2-2, и играл хорошо, а потом – Майкл сам подтвердит – у него было много флюков! Я помню как минимум пять, а у меня не случилось ни одного, я упустил пару возможностей, но думаю, что счет 5-4 в любом случае был бы по игре; было немного жестоко отставать 6-3.
Я подумал, что это все, конец. Поэтому, сделал кое-что не очень профессиональное: просмотрел подряд три эпизода «Друзей» на Е4. Последний закончился в половине седьмого, а мне играть в семь! Но я утром уже сыграл три или четыре часа матча, не было необходимости разминаться. Я знал, что придется делать вечером, так что, просто причесался, почистил зубы и явился на игру без четверти семь.
Все дело в психологии: я знал, что мне нужно сделать, и хотя допустил пару промахов в первом фрейме, но и Майкл тоже ошибался, стало немного напряженно, но, к счастью для меня, я выиграл. Это меня настроило правильно, потому что я знал: если кто-то ведет 6-3, как Майкл, то он не успокоится и не войдет в матч, пока не выиграет свой первый фрейм вечерней сессии, нужно просто выиграть фрейм, чтобы все пошло – а ему так и не удалось поймать волну. Я продолжал выиграть фрейм за фреймом, а ему становилось все сложнее.
RC: Значит, ключевым стал фрейм при счете 6-5?
DD: Да, самым важным. Я сидел в кресле и думал, что при 7-5 у меня все равно будут шансы, а если я выиграю следующий фрейм, то на перерыв пойдем со счетом 7-6, и я буду рад этому, потому что ему тогда понадобится выиграть три фрейма, а мне – всего четыре. Но потом он дал мне последнюю возможность, и я сделал прекрасный брейк в 65 очков, зачистив стол и выиграв с перевесом в одно очко. Один красный шар прислонился к борту рядом с лузой, и мы оба считали, что он не играется, но во время серии я пару раз глянул на него и понял, что он на миллиметр отступает от борта. Я проверил траекторию и подумал, а если он не попадет в ближнюю губку, упадет ли потом? И решил: «Думаю, он свалится под собственным весом». Так что, я сыграл желтый шар, потом остался один красный, и я вышел под этот шар и сумел просто скатить его. А синий стоял примерно в шести дюймах от линии, и у меня получился отличный угол, чтобы выйти к нему, потом оттуда – к желтому уже с отметки, и прочим цветным. Это был очень важный удар, под большим давлением, сложный, но угол был, и я знал, что если сделаю его – то выйду к желтому. К счастью, я сделал хороший удар, синий ушел точно, я зачистил стол, и это, как ты выразился, и было важнейшим поворотным моментом.
RC: Я был наверху со зрителями, и там было несколько игроков, они беседовали друг с другом, и говорили, что «Холти пришел конец» – и можно было заметить, как он качает головой. Сложно ли это для тебя: противник «плывет», ты знаешь, что будешь продолжать давить на него, или же ты сам это не полностью осознаешь?
DD: Что на самом деле думает Майкл – никогда не угадаешь, он всегда такой яркий, весь нараспашку, мельтешащий руками и ногами. Он может сделать серию в пятьдесят очков, и пять раз при этом продемонстрирует разные эмоции, такой он человек, его очень сложно читать. Единственный предательский признак – это, наверное, когда он начинает ошибаться на ключевых ударах, вот тогда ты понимаешь, что он чувствует. Однако по его действиям и поведению ничего сказать нельзя. На высшем уровне снукера даже с Джоном Хиггинсом, когда он трет глаза – это никогда не влияет на игру. Нельзя думать, что все, ты его «сделал», увидев что-то подобное.
RC: Ты смотришь игру по ТВ, ищешь признаки слабости у игроков? Например, когда Динг впервые вышел на сцену, казалось, что он так спокоен, что его ничто не поколеблет, а потом вдруг он ронял голову – и это значило, что ты его поймал.
DD: Да, у Динга репутация хуже играющего при отставании в матче на несколько фреймов, хотя сейчас он сильнее. Но когда играешь в снукер на высшем уровне – не всегда будешь вести в матче, вовсе нет, поэтому ты обязан быть сильным и когда тяжело. Но, как и в любом виде спорта, среди элиты не найдешь психологически слабых игроков, демонстрирующих эмоции, сдавшись. Это не тот случай.
RC: Однако, Тони Драго выделяется, не так ли?
DD: Да, но он больше и не игрок элиты. Тони действительно всегда очень бурно реагировал, но он и сам скажет, что сверхактивен. Однако, если дать ему шанс – он станет опасен, быстро разберется со всем и вернет игру.
RC: Что значит – играть в Крусибле? Как ты считаешь, насколько далеко ты сможешь пройти?
DD: Я тренировался в моем клубе «Köö 15 Reds» в Вене и так хорошо забивал на тренировке, что подумал: если бы только удержать эту форму еще полтора месяца, я смог бы выиграть чемпионат мира. Я знаю, на каком уровне играют лучшие игроки мира, топ-4, и я играл так же хорошо.
Недавно у меня с кием возникла не совсем обычная проблема. Проиграв Джимми (Уайту – в квалификациях к China Open), я вернулся в Вену и пошел поменять наклейку. Я заметил, что край начал крошиться. Я должен был бы раньше заметить признаки, потому что иногда это означает, что ослабло кольцо, наклейка сползает на дерево, и из-за этого с ней постоянно возникают проблемы. Так что я вцепился, и с некоторыми усилиями стянул кольцо!
Вообще, я очень хорошо умею обращаться с деревом, так что сумел сам срезать пару миллиметров дерева, пережать кольцо и вернуть его на место, отличная работа, и она решила проблему.
Так что, сюда (на квалификации к чемпионату мира) я прибыл с достаточно уверенным в себе. Я плохо сыграл с Джимми, а Джимми играл и близко не так, как умеет, но все равно я проиграл 5-2, а сейчас я думаю, может, это было связано с наклейкой и ослабевшим кольцом, я из-за этого промахивался? Знаешь, просто искал что-то, на что опереться.
RC: Так ты теперь и кии чинишь?
DD: А ты как думаешь, давно? Все знакомые со мной игроки знают, что я сменил много киев….
Стюарт Бингем: (заглядывает, проходя мимо) Что, правда?
DD: (смеется) Раньше я за сезон менял по два-три кия!
RC: Значит, с тем ослабевшим кольцом, в худшем случае ты бы взял другой кий?
DD: Ну, не в этот раз. Где-то семь или восемь месяцев назад я поехал в Лондон к Ханту и Осборну – я очень хорошо знаком с Робертом Осборном – и он позволил мне покопаться в его мастерской, так что я пересмотрел где-то двести почти готовых киев из ясеня. Я их всех перебрал, а я очень нервно отношусь к узору «зернью» в ясене, он должен быть очень четкий, со стрелочками спереди кия. Я нашел один, просто невероятный, такие встречаются один на тысячу, настолько хорош он был.
RC: То есть, внешний вид имел больше значения, чем ощущение?
DD: О нет, я отложил восемь или десять киев, хороших по части жесткости, а я знаю о киях больше, чем остальные – у меня двадцатилетний опыт коллекционера и историка бильярда. Я разбираюсь в киях, почему они «играют» именно так, а не иначе, и все прочее, и я знаю, как играю я – игрок. Есть кии, которые подходят определенному стилю игры. Я всесторонний игрок, так что, не люблю упругие кии, я люблю жесткие.
RC: По собственному опыту, с более легким кием проще прочувствовать удар, а с тяжелым удобнее медленным игрокам.
DD: Более тяжелый кий подходит игрокам с хорошим чувством удара, им не нужно применять много усилий, и они играют непринужденнее – благодаря весу кия. Однако с кием полегче лучше чувствуешь удар, это так.
Так что, я взял этот кий и подумал «Пожалуйста, только бы ты был жестким» – и он был идеален! Я буквально сгреб все остальные и поставил их обратно, потому что знал – они никогда не превзойдут этот кий, и он у меня так и остался. А для меня, постоянно меняющего кии, сказать, положа руку на сердце: ни на что этот кий не поменяю – это большое дело!
RC: Есть ли игроки, встречи с которыми ты бы хотел избежать в Крусибле?
DD: Ну, если взглянуть на Джона Хиггинса, на то, что он делает после возвращения…кажется, он проиграл только один матч, в финале РТС против Майкла Холта. Конечно, он снялся с турнира в Берлине из-за смерти отца, Джона-старшего, это было ужасной новостью, но после возвращения он выиграл два рейтинговых титула, так что, не хочется выходить против Джона. Возможно, не захочется и играть с Робертсоном, потому что он действующий чемпион и великолепный игрок. Хендри опасен в Крусибле, у него репутация там, и, конечно, он лучший игрок, когда-либо приходивший в эту игру. Ронни пока что пребывает не совсем в понятном состоянии, как он сам бы сказал, в этом сезоне у него были и взлеты, и падения, и во многих турнирах он не участвовал.
RC: Что бы ты почувствовал, если вас сведет жребий?
DD: Это сложно, потому что его очень поддерживает публика, и если Ронни играет хорошо, он может быть довольно пугающ. Он может набрать подряд, к примеру, четыре фрейма с большими сериями, и у тебя даже не будет возможности сделать ни одного удара, и можно просто так увлечься наблюдением за его игрой, что когда он все же делает ошибку, ты думаешь «О боже, это ж моя очередь теперь!» Но на чемпионате мира такого не случится, это слишком важный матч.
Я бы хотел избежать встречи с этими игроками, но опять же: в этом году я дважды играл с Робертсоном и дважды его победил, я побеждал в этом сезоне Селби, и я не собираюсь никого пугаться. Но некоторые игроки столь великолепны, что без разницы, кто ты и как настроен – с ними придется сыграть чертовски сложный матч, чтобы победить.
RC: А когда ты впервые понял, что можешь сделать карьеру в снукере?
DD: На это легко ответить, потому что в девятнадцать лет я работал в главном полицейском управлении и играл на любительских турнирах, и у меня не было никаких амбиций насчет профессиональной карьеры; они у меня пропали за пару лет до решения найти нормальную работу. Но в девятнадцать так случилось, что я выиграл любительский чемпионат Уэльса и в тот же год квалифицировался в сборную Уэльса на чемпионат мира среди любителей в Таиланде. В финале я проиграл Ноппадону Ноппахорну, который сыграл фантастически и победил меня со счетом 11-9. Но весь турнир я играл просто выше собственных возможностей, как никогда раньше, а тут как раз открыли профессиональный тур для всех, кто мог заплатить вступительный взнос где-то в две тысячи фунтов.
RC: Это было в 1992-м?
DD: Я начал в 92-м, а тур открыли за год до того. Я попробовал, тогда было, кажется, 834 игрока-профессионала, и я закончил сезон где-то на 126-м месте и 99-м в предварительном рейтинге, или вроде того, у меня был отличный первый сезон. Я побеждал хороших игроков и демонстрировал хорошую игру, и подумал, может быть, я смогу заработать кое-какие деньги игрой. Но тогда я не думал, что это продлится двадцать лет. Время летит быстро, к рутине снукерного сезона привыкаешь, и они просто летят один за другим.
RC: Сколько тебе было, когда ты только начал играть, и кто на тебя повлиял больше всего?
DD: Я начал играть лет в шесть с половиной, на маленьком столе, который родители купили для моих братьев, а я просто полюбил игру больше, чем они. Эти красивые шарики меня просто гипнотизировали, и я смотрел снукер по ТВ, и тогда-то и влюбился в игру. Я видел, как Гриффитс выиграл чемпионат мира, собственно, он мой любимый игрок. Родители купили мне точно такую же жилетку, как у него, пошитую вручную, из синего бархата, и там даже был карман для часов и жабо, какие раньше цепляли пуговицей к рубашкам!
RC: Помню такое!
DD: Да, еще Дуг Маунтджой тоже его носил.
RC: Значит, тебя раньше мама одевала. Это от неё у тебя знаменитый экстравагантный вкус в одежде?
DD: О нет, я просто хотел выглядеть, как профессиональные игроки!
RC: На тебя оказал влияние Терри Гриффитс?
DD: Да, он, и просто удивительно, что через столько лет я жива совсем рядом с ним, а когда я только начинал в профессионалах, он еще играл в туре. Странное ощущение. И смотреть программы о снукере с Дэвидом Вайном, и думать «А я с ним работал» - удивительно, как сложилась моя жизнь.
RC: Тебя считают лучшим игроком из тех, кто никогда не был в топ-16, как так получилось, что тебе ни разу не удалось туда войти?
DD: На этот вопрос очень легко ответить: стабильность. Когда я выиграл свой первый рейтинговый турнир, мне было двадцать пять, это был Гран-При, где я победил Хиггинса в финале со счетом 9-6.
RC: На том турнире ты очень хорошо играл.
DD: Да, хорошо, и когда ты в финале – терять нечего, однако ты до смерти боишься выглядеть как полный идиот, играя с кем-то настолько сильным, что он может побить тебя 9-1 или 9-2; наверное, не 9-0, полагаю, хоть один фрейм ты должен выиграть. Но ты можешь чувствовать себя очень скромно рядом с кем-то вроде Джона, который уже выигрывал, а я раньше никогда не был в финале. Я тогда был 54-м в мировом рейтинге, Терри как раз завершил карьеру, что подняло меня на 53-е место, и это был октябрь 97-го. Может быть, я слишком скоро выиграл турнир, может, было бы лучше, если бы я постепенно поднимался в рейтинге до 30-х мест, а только потом выиграл. Словно «я прыгнул выше головы», давление от необходимости играть на таком уровне всегда. Я перенес его на себя, и у меня было неправильное отношение, я чувствовал, что мне пока не место среди элиты, и что я слишком поторопился.
RC: Как раз тогда Большая Четверка начала доминировать в игре.
DD: Да. Джон был вторым номером рейтинга, а Хендри по-прежнему первым, а еще прорывался наверх Стивенс, и Марк Уильямс, и не было сомнений, что они намного лучше меня. И все же, я только что выиграл рейтинговый турнир, так что, ощущения были странными, и я неправильно ко всему относился. Мне понадобились годы, чтобы позабыть об этом и начать все с нуля.
Но причина – в нестабильности (того, что он не достиг топ-16). Клайв Эвертон сказал, комментируя, что в мой день я претендент на мировое чемпионство, и он был совершенно прав, я знаю, что могу, я это доказал. Я могу играть на высочайшем уровне, а могу и ужасно, недостойно топ-48. Я выигрывал много матчей в начале сезона и проиграл пять или шесть первых раундов. По ходу сезона я был несколько раз 12-м, 13-м, 14-м, 15-м, но ни разу по окончании чемпионата мира не финишировал в топ-16.
RC: Это дополнительное давление в последнем квалификационном раунде к чемпионату мира, оно еще и из-за того, что на кону место в топ-16?
DD: Да, возможно. Моим лучшим результатом по итогам сезона было 19-е место, кажется, после чемпионата мира, когда я проиграл в четвертьфинале Джо Свейлу, мне было нужно еще два или три матча, чтобы попасть в топ-16, и это было под большим вопросом, потому что означало попадание а финал.
Но все дело в нестабильности, и я знаю, отчего: потому что у меня много других интересов, и я смотрю на снукер как на работу. Конечно, сейчас мне тридцать девять, и я очень серьезно воспринимаю снукер, поэтому я хорошо провел этот сезон. Теперь я иначе смотрю на мир и могу наслаждаться жизнью, в которой есть не только снукер, снукер, снукер, потому что это было бы слишком напряженно для человека тридцати девяти лет, и не совсем естественно.
RC: Два рейтинговых турнира, которые ты выиграл: ты был в финалах и играл так, словно вообще не испытываешь давления, летая вокруг стола и забивая все, что видел. И возникает вопрос: «Почему этот парень не выиграл больше?» Так чувствуешь ли ты давление в рейтинговых финалах? Потому что в Шанхае по Райану Дэю это было заметно, а ты словно бы точно знал, что победишь.
DD: Да. Я так хорошо сыграл в том турнире, победил Марка Селби 6-3 в полуфинале и, помню, положил несколько великолепных розовых, чтобы выиграть несколько фреймов. На перерыв я уходил, лидируя 3-1, а на следующие четыре фрейма ушло около трех часов (смеется) В любом случае, в финале я играл с Райаном, и забавно, как раз за день до вылета в Шанхай мы с ним тренировались, я проигрывал 6-3 и выиграл 9-8. И потом в финале я уступал 6-2, но, к счастью, сумел взять последний фрейм с брейком, кажется, в 94 очка, чтобы закончить сессию со счетом 6-3.
Вечером я вернулся, мне предстояло много работы. Райан никогда не выигрывал рейтинговых турниров, он проиграл один или два финала, но мне, конечно, нужно было сыграть очень хорошо, чтобы попробовать изменить ход матча. Было немного похоже на здешний матч с Майклом Холтом: когда успешно начинаешь и давишь на противника, а он не может выиграть свой первый фрейм, чтобы успокоиться и настроиться. Кроме того, все перед телекамерами, что для меня хорошо. Все равно, в первом фрейме я сделал отличный отыгрыш и начал давить на Райана, а он просто сорвал свой отыгрыш и оставил мне позицию с красными шарами повсюду, и я сделал сенчури в 143 очка. Счет стал 6-4, и всю эту сессию Райан был просто не похож на себя, хотя, вряд ли я допустил много промахов за эти семь фреймов.
RC: Ты был очень хорош.
DD: Но как бы хорошо тебе не было, ты не знаешь, что сумеешь так сыграть. Я был так спокоен, так контролировал эмоции, а Райан вообще на меня не давил, мне не пришлось преодолевать серьезные преграды. Все, что мне было нужно – это разобраться со своей игрой. И я не чувствовал никакого напряжения, зачищая стол с большими сериями в важные моменты. Вряд ли Райан набрал больше 70-ти очков за все эти семь фреймов в целом. Очень необычно, не знаю, что он при этом переживал, но все в тот вечер было против него.
RC: Кроме того, ты выиграл шестой этап РТС. Как ты его оцениваешь? Например, называешь полурейтинговым титулом, или…?
DD: Да, это важно. Это рейтинговый турнир, так считаем мы, игроки, и нужно было демонстрировать свой стандарт. Я победил там Мэттью (Стивенса), победил Селби, Робертсона, и у меня был невероятный матч в финале с Мартином Гулдом, когда в последнем фрейме было нужно три снукера.
RC: Мы следили за ним по Live Scoring, и кое-кто уже поздравлял Мартина Гулда, а потом ты вдруг отыгрался и вышел вперед. Как тебе это удалось?
DD: Ну, я почти поймал его в отличный снукер, он подумал, что видит угол, почти незаметный, для удара по красному. Розовый и черный были очень близко и возле отметки розового шара. Он попробовал зацепить красный, и, как сам мне сказал через несколько недель на другом этапе РТС, биток повело. И он попал прямо в черный шар, что дало мне сразу семь очков и «свободный шар», так что я мог выиграть благодаря одному тому удару. Я сыграл свободный шар, не уверен, был ли после того цветной, но я снова поставил ему снукер, он промахнулся, так что, потом я мог выигрывать.
Помню, как делал клиренс, - как осушал бутылку до дна. Первый красный был ужасен, но я его забил и вышел к черному или розовому – а к желтому выхода не получалось. И я сделал великолепный позиционный удар, в котором соединились и знание, и интуиция – как бить, чтобы пройти мимо коричневого и выйти к желтому. Желтый стоял на своей отметке, а вот коричневый – нет. И сработало все просто чудесно. Потом я сыграл плохой зеленый, и пришлось играть коричневый с рестом, но его я забил великолепно, в угловую лузу, а синий был возле средней лузы, и я зачистил стол. Это было невероятно. Не знаю, видел ли я когда-нибудь финальный фрейм рейтингового турнира, выигранный, когда нужны три снукера. Это было даже странно.
Как игрок, я должен рассматривать это как рейтинговый турнир, потому что на кону рейтинговые очки, но чтобы выиграть, я сыграл со многими игроками из топ-16, а это именно то, чем приходится заниматься на любом рейтинговом турнире.
Два года подряд я выигрывал про-ам турниры в Киларни, и они тоже были как рейтинговые, потому что в них участвовали многие игроки из топ-16: Пол Хантер, Ронни и Райан, Джерард Грин, Дэйв Хэролд. Даже они были как рейтинговые, пусть даже на самом деле оставались любительскими, потому что как игрок ты действительно добиваешься чего-то, выигрывая. Однако РТС – очень важная победа.
Помню, как я приехал сюда (в Институт Спорта в Шеффилде) в первый раз и увидел все эти кубки и милые серебряные подносы. Я подумал: «Хотелось бы выиграть один из них». И победа на шестом этапе, британском, с призом в виде серебряного подноса, была фантастической, потому что на всех этапах ЕРТС призы предоставлялись национальными ассоциациями, они были разными. Так что, для меня это очень многое означало.
RC: Ты уже ждешь Финала РТС? (в тот вечер, когда было опубликовано интервью, Доминик проиграл 4-1 Мэттью Стивенсу)
DD: Да. Я посеян под седьмым номером, значит, автоматически прохожу во второй раунд, где сыграю с победителем матча Мэттью Стивенса с Джерардом Грином. Это очень интересный матч, потому что я играл с Мэттью дважды на этапах РТС и оба раза его победил. А с Джерардом, кажется, в этом сезоне я играл четыре раза и одержал четыре победы. Я уверен в себе, но они замечательные игроки, бог знает, кто выиграет тот матч. Кроме того, за финал дают рейтинговые очки.
RC: Но там не будет многих игроков, да?
DD: Некоторых выдающихся игроков. Ронни не будет, Динга, Робертсона не будет, Райана Дэя…
RC: Хиггинс отбывал дисквалификацию во время первые этапов, он тоже не попадает…
DD: Да, даже несмотря на то, что он бы прошел, но он не принял участия в достаточном количестве этапов.
RC: Как думаешь, серия РТС снизила требования? Правильные ли были критерии отбора в финал?
DD: Я думаю, что критерии очень хорошо сработали. За этой системой очень просто следить, здравый смысл, основанный на призовых.
RC: Просто некоторые (не я) считают, что это несправедливо, потому что отдельные игроки выигрывали этапы РТС, но не попадут в Финал, потому что не приняли участия в достаточном количестве турниров.
DD: Это сразу оговорили перед стартом, все решать игрокам. То есть, я не сочувствую, потому что все зависело от них, захотят ли они участвовать в нужном количестве этапов. Это не на полпути решили, мы все сразу знали формат. Только одн обстоятельство: неприятно постоянно отсутствовать по выходным, если ты женат и у тебя есть дети, месяц за месяцем, а дело обстояло именно так. Нужно было играть три или четыре уик-энда. Вот это несправедливо, и я несколько удивлен тем, то руководство об этом не подумало.
Кажется, в будущем году может быть больше этапов РТС, это даже ненормально. По-моему, восемнадцать – это слишком много. Если планируют восемнадцать этапов, из которых, вроде, шесть намечено на Китай, то нужно искать разные возможности. Лично я бы взял, к примеру, два из трех, то есть, участие в двенадцати турнирах из восемнадцати.
Еще я считаю, что идея этапов РТС заключалась в том, чтобы распространить снукер в (континентальную) Европу. Именно это было основной целью серии. Изначально должно было быть восемь турниров в Европе и четыре в Великобритании. Но потом случилось это дело с отстранением Пата Муни, что не позволило ему больше заниматься снукером, и два этапа пришлось взять на себя Брэндану (Паркеру), еще два этапа – World Snooker, в итоге шесть турниров назначили Великобритании и шесть Европе. А потом еще и один из европейских этапов перенесли в Глостер, осталось семь в Британии и пять в Европе.
Я в этом не вижу смысла. Если хотят вывезти игру в Европу и провести шесть турниров в Китае, тогда пусть будет шесть китайских этапов, шесть европейских, и забудьте о британских. В Великобритании эту игру распространять не надо, она здесь уже давным-давно. Я думаю, что достаточно двенадцати турниров: шесть в Европе, шесть в Китае, дело сделано, вы распространяете игру в другие страны, и у вас двенадцать турниров, и это то, чего хотят игроки – вряд ли они хотят восемнадцать этапов, это слишком много. И можно выбрать лучшие восемь или девять результатов, было бы идеально. Я так считаю.
RC: Что заставило тебя переехать в Вену, и как это повлияло на твою карьеру, все эти поездки?
DD: Хороший вопрос. Я не против путешествий, мне всегда нравилось ездить. Наверное, я накручивал тысяч по тридцать миль в год, когда жил в Великобритании, ездил на турниры и тренировался в разных клубах. Как-то мне пришло в голову переехать в Европу, я это обдумывал. Несколько лет назад работал на ТВ при освещении Welsh Open, там я познакомился с девушкой из Австрии и несколько раз приезжал к ней в Вену. К тому времени я уже продал дом в Уэльсе.
RC: Значит, в Вену тебя привела любовь?
DD: Да, и когда я туда приехал, увидел: «Какое прекрасное место!» Мне так сильно понравилось, что я подумал, а почему бы и нет? Я перееду сюда, и если не сложится – всегда могу вернуться в Великобританию. Это не проблема. Но я там провожу только по шесть месяцев в году, особенно сейчас, когда столько турниров. В общем, всего полгода, но теперь это моя база, Вена. Прямо в центре, рядом с оперным театром. Это замечательно, потому что я люблю оперу и балет, я сам учился на оперного певца, это прекрасное место, очень аккуратная страна, красивые здания. Потрясающий город.
RC: Ты говоришь по-немецки?
DD: Да, немецкий у меня достаточно неплохой. Надеюсь, что к концу года буду уже говорить бегло. Венский диалект немного отличается, некоторые слова произносятся иначе, но я понимаю почти все, что слышу, и нормально говорю. Это очень сложный грамматически язык. Я могу говорить, и меня понимают, но, вероятно, я делаю много грамматических ошибок.
RC: Когда ты в Вене, то смотришь снукер по Евроспорту? В Австрии эта игра, вообще, развивается?
DD: В Австрии она очень популярна. Благодаря Евроспорту ею очень многие увлекаются, первый снукерный стол в Вене установили, кажется, в 1989-м году. Евроспорт популяризовал снукер во многих европейских городах, не только в Вене. Игра распространена во многих регионах Германии, конечно же, в Бельгии и Голландии – там она уже давно. И Польша и Россия, все они любят снукер благодаря трансляциям Евроспорта.
RC: На форуме Snooker Island есть посетители из Финляндии и Норвегии.
DD: Да, игра там очень популярна. Рядом с Веной шесть или семь разных держав, это очень космополитичное место, много людей из разных стран, любящих снукер.
RC: Тебя узнают на улице?
DD: Иногда, но не часто.
RC: Если бы высветлил волосы, возможно, вспомнили бы тебя по Шанхаю!
DD (смеется): Да, это было безумной штукой. У меня тогда были черные волосы с мелированием, и нужно было подстричься. Мне показалось, что со стрижкой будет слишком много черного и маловато светлого, я буду выглядеть глупо, как кошка в полоску! Поэтому я решил: или краситься в натуральный цвет, черный или темно-каштановый, или высветляться полностью. И я даже не знаю, почему решил взяться за перекись.
Очень смешной был момент: Райан выиграл первый матч и исчез на полтора дня – не знаю, где он был. И вдруг, я перекрашенный в блондина, как раз сидел в офисе, когда зашел Райан и увидел меня. Он секунду таращился, потому что не узнавал, потом вдруг начал тереть глаза, «О господи!» – в полном шоке! А потом я пошел в тренировочную комнату, меня увидел Стив и такой – «Твою мать!», он тоже поверить глазам не мог!
Но это в мой манере. Оглядываясь назад, я думаю, что сделать что-то такое во время турнира, надеть ярко-розовую рубашку – такого сейчас никто не делает, это опасная штука! Строго деловой подход, это можно было выкинуть в 80-е, когда оставалось по три-четыре шанса выиграть фрейм. Сейчас нужно быть стопроцентно серьезным, деньки, когда можно было выкинуть что-то в этом духе и каждый вечер пить в баре бренди – они давно прошли. Мне повезло, что я победил!
RC: Знаешь, что я тебе скажу, это запоминается. Это было одним из великих моментов снукера!
DD (смеется): Да, и еще исполнение «My Way»! То есть, я имею в виду, что я просто веселился, и это доказывает, что когда я играю на многих рейтинговых турнирах, особенно в первых раундах, где дается только половина рейтинговых очков при поражении, наверное, я слишком на себя давлю, я слишком зажат. А там было все как на празднике, мне было так весело, я выигрывал матч за матчем, может быть, надо было извлечь из этого урок…
RC: Снова перекрасься в блондина в Крусибл!
DD: Как бы ты ни велел себе расслабиться и не забывать о красоте игры в снукер, и что это всего лишь игра, оно никогда не срабатывает. Ты давишь на себя, и это касается не только меня, это у всех так.
RC: Какой экспонат твоей коллекции самый ценный, и второй вопрос: а какой самый любимый?
DD: Я больше ничего не коллекционирую. Свою коллекцию я продал три или четыре года назад, перед переездом в Вену. Но у меня там были ценные предметы, особенно доски, на которых писали счет матча. Знаете, такие застекленные доски могут быть по шесть-семь тысяч фунтов, каждая, а не две-три сразу. Самый ценный снукерный кий – в смысле, настоящий игровой – был «Старый Ясеневый Кий» от Борроу и Уаттса, они идут по шестьсот-восемьсот фунтов на eBay. И они очень популярные, потому что Стив (Дэвис) одним из них выиграл все свои чемпионаты мира, и до сих пор им пользуется. Это редкие кии, их делали, по словам Борроу и Уаттса, из пятидесятилетнего ясеня с корабельных дворов Её Величества. Это были «флагманы» киев, хотя и не самые дорогие. Еще у меня когда-то были клюшки от Гиллоу, 1780-х и 1790-х годов, ими толкали шары по бильярдному столу.
RC: Я видел такие на исторических иллюстрациях.
DD: Так, их когда-то носили через плечо и толкали шары (изображает движение). У меня была клюшка Гиллоу, это как Хепплуайт, Чиппендейл и Шератон в мебели, моя клюшка стоила бы где-то полторы тысячи фунтов, но её я не продавал, а поменял некоторые вещи на другие, равноценные.
RC: Ты собирал реликвии игроков прошлого, вроде Джо Дэвиса или Алекса Хиггинса?
DD: О да, у меня до сих пор есть три книги Джо Дэвиса, все с автографами, но они не слишком дорого стоят, потому что Джо очень много автографов раздал. У меня были автографы Фреда Линдрума и Уолтера Линдрума, и подписанные фото, их продают по тысяче – тысяче двести каждое.
Еще у меня был серебряный поднос с дарственной надписью Биллу Камкину, он организовал международный турнир по бильярду в 1931-м году. Турнир имел такой успех, что чемпионат мира в тот год не проводили, потому что он не смог бы сравниться с международным турниром Билла Камкина. Я заполучил эту вещь через дальнего родственника Билла лет семь или восемь назад, и ею было так приятно владеть, там еще были выгравированы подписи четырех главных игроков, мне это так понравилось! Но я продал его, потому что когда переезжал в Вену, решил продать все.
Знаешь, что взрослея, ты проходишь разные фазы, разные вкусы и разные интересы? Вот у меня знания были, но я больше не чувствовал склонности к бильярду, поэтому просто решил, что лучше отделаюсь от всего (коллекции) сейчас, а возьму деньгами!
RC: Кстати, о бильярде, ты не пробовал трехбортовый карамболь?
DD: Ну, в Вене это очень популярная игра, они её называют «карамболяж», и я тоже пробовал, но она очень сложная, борта очень сильно отличаются от снукерных, и столы безумно «быстрые», их делают с подогревом, и шары катятся и катятся. Я смотрел пару раз по Евроспорту. Замечательная игра. Я попробовал, у нас был открытый день спорта в Вене, я просто шутки ради играл где-то час.
RC: Успешно?
DD: Сделал четыре кэннона от трех бортов.
RC: Это очень хорошо!
DD: Это нормально. Я знаю о траекториях и умею их рассчитывать, но если посмотреть на борта, то игра от них совсем другая, это сбивает, потому что шары идут совсем не так, как ожидаешь. Они немного похожи на борта для пула «девятки», только более «гладкие». Это совсем другой тип, не такой как в снукере, «бриллиантовая грань», и шары от них отражаются совсем по-другому. Но думаю, реши я освоить эту игру, за несколько дней разобрался бы и смог делать по восемь, десять, двенадцать кэннонов. Но все равно, это жутко сложная игра!
RC: Запомнились ли тебе какие-то матчи, особо удачные или изнуряющие?
DD: Кажется, я раньше никогда не рассказывал об этом в интервью, потому что меня и не спрашивали об особо запомнившихся матчах… Я всегда любил Китай, потому победа в Шанхае после отставания 6-2 – это было потрясающе. И своей игрой в вечерней сессии я был полностью удовлетворен. Если бы меня спросили, какую из двух своих рейтинговых побед я люблю больше, то Шанхай. И с покрашенными в белый цвет волосами, в ярко-розовой рубашке, с той игрой в вечерней сессии, да еще и в Китае – просто рай для души. А самое тяжелое поражение было очень давно, в 1994-м или 1995-м. Я вел 9-4 в матче с Джерардом Грином на чемпионата мира до перерыва.
RC: В каком это было раунде?
DD: Или в последнем раунде квалификации, или в предпоследнем. Но я вел 9-4, а тогда правило мисса только формировалось, разные рефери трактовали его по-разному. Наш был Джон Уильямс, и я подумал, что он слишком строго относился к этому правилу. Но главная проблема была в том, что Джерард выиграл пять фреймов подряд и сравнял счет, а я вел серию, сделал 25 очков, вышел под желтый и все провалил. У меня был шанс, но я был парализован, боялся. Джерард промахнулся, но у него случайно получился снукер, я пытался пройти мимо синего, а желтый был позади, так что я его не видел. Я промахнулся на миллиметр в первый раз, потом попробовал попасть с другой стороны, и тоже промахнулся на миллиметр, а на третий раз я подставил шар в среднюю лузу и Джерард зачистил стол.
Это был ужасный удар и должно быть, он серьезно сказался на моем отношении отношение к снукеру, потому что мне понадобилось очень много времени, чтобы пережить это. Это также оказало огромное влияние на мое восприятие снукера как спорта. Весь тот матч я думал о кие, которым играл, о технике, правильно ли я поступал, играя именно так? Я играл в «сырой» природной манере, как, например, Джо Свейл, или Мэттью Стивенс, или Селби, но не как по учебнику. Так что, это целиком изменило само мое отношение к снукеру, и поскольку я никогда, собственно, не был «природным» игроком, я стал более техничным.
Иными словами, когда я целюсь, то частично смотрю на стол, шары и лузы, а другая часть меня думает о мосте, второй руке и силе удара. Сейчас игры такие напряженные, а стандарты так высоки, что даже «природные» игроки думают о кьюинге. Очень сложно просто играть удары, не думая о технике.
RC: Я думаю, что природный игрок; когда ты хорошо играешь, то просто летаешь вокруг стола и кажется, что тебе ничто не мешает.
DD: Да, я стараюсь, но временами себя осаживаю. И я никогда не играю хорошо, когда начинаю на себя давить. Но есть и плюсы: все то, что я хочу сделать с игрой, играть немного медленнее – все это в любом случае приходится применять с возрастом и опытом, сейчас все естественно, а вот если бы мне было лет двадцать…плохо быть быстрым игроком, а потом становиться медленным. Намного лучше быть медленным и пытаться ускорить игру.
Тому было достаточно доказательств за эти годы, например, Эбдон. Люди скажут, что он играл лучше в любителях и в начале профессиональной карьеры, потому что был быстрее, легче, и у него была отличная шевелюра. Но он довел все до идеального состояния, это классический пример мышления профессионального игрока. Они анализируют игру и вырабатывают самый подходящий для них путь.
RC: Кажется, Грэм Дотт начал играть быстрее после победы на чемпионате мира.
DD: Да, и Марк Селби тоже. Не знаю, подходит ли Марку ускорение игры, но кажется, он вернулся к своей старой манере, и для него, по моему мнению, это лучше.
RC: Интересно, повлияло ли на него то, что на ВВС всегда начинали показывать часы, когда он обдумывал некоторые удары больше одной минуты, и его начали называть медленным игроком.
DD: Да, это только для некоторых ударов, когда ты оказался в особенно сложном положении. То есть, никто не хочет тратить минуту на каждый удар. Иногда напряжение заставляет играть медленно, а если ты быстрый игрок, то иногда это заставляет играть даже быстрее, чем хотел, все зависит от того, кто ты и как мыслишь.
Если взглянуть, к примеру, на Грэма, то он природный игрок. Его немного вроде как пошатывает на ударе, у него очень необычный стиль, но одна из самых сильных его сторон – психология. Он фантастический боец. Как и большинство шотландских игроков. Среди шотландцев немного быстрых атакующих игроков, они все играют очень солидно, они всесторонние матчевые игроки, которых очень тяжело победить.
RC: Вчера я смотрел матч Джеми Бернетте с Ляном Веньбо, кажется, он начал очень быстро, но ближе к концу матча серьезно замедлился, и все время казалось, что он сейчас промахнется, потому что он выглядел очень напряженным, но он продолжал забивать шары и делать сенчури.
DD: Джеми Бернетт – недооцененный игрок. Он может играть фантастически. Я имею в виду, ведь именно он сделал самый большой профессиональный брейк.
RC: Да, 148.
DD: Разве это не странно? Но он очень опасный игрок, и опять же, он матчевый игрок. Думаю, Джеми и сам скажет, что определенно, он не из быстрых игроков, он играет скорее со средней скоростью. Для меня с такой же примерно скоростью, как Алан МакМанус. Он определенно не быстрый игрок, но умеет играть любые шары, делает хорошие отыгрыши, сильный тактик, при этом он также и атакующий игрок, и все это хорошо сбалансировано.
RC: В 2020-м году, когда твспомнишь об этом десятилетии, кого, как ты думаешь, выделишь?
DD: Есть одна вещь, о которой ничего не узнают ни фанаты снукера, ни сами игроки, пока не настанет время: насколько хорош ты можешь быть в возрасте сильно за сорок? Пока что есть только Стив, а он принадлежал к немного другой эпохе и на пике, возможно, был не так силен, как О’Салливан и Хендри и Джон Хиггинс, так что, будет интересно, когда этим ребятам стукнет лет по 45, насколько они будут хороши, насколько уверены в себе, и смогут ли они по-прежнему выигрывать турниры. Будучи игроками, мы не знаем, надолго ли сможем удержать лучшую форму.
RC: Думаешь, Хиггинс и О’Салливан настолько сильнее всех, что и через десять лет по-прежнему они будут на вершине? Ты видишь кого-нибудь на подходе, кто бросил бы им вызов?
DD: Не вижу никого, кто был бы как в свое время Пол Хантер, или Мэттью Стивенс, Марк Уильямс, Ронни О’Салливан, Джон Хиггинс. Никто из китайских ребят даже не приближается к ним. Может из-за того, что они пока что играют не совсем правильно, потому что основу игры выучили в Китае.
RC: Они часто слишком рискуют, просто подход «делай или умри». Кажется, что испытывают себя на странных ударах.
DD: Да. И кажется, что у некоторых китайцев нет хорошего чувства удара, и они грубо бьют дальние, играют без той тонкости, какой обладают британские игроки, которые всегда спарринговались друг с другом и с детства учились, наблюдая за игрой по ТВ.
Но один китайский игрок мне нравится. Не знаю, сколько ему лет, вряд ли сильно больше шестнадцати, но у него очень красивая игра, мягкое касание и отличная техника, этого парня зовут Чень Же. Он играл в нескольких этапах РТС, он очень хороший игрок. Не вижу причин, по которым к двадцати он не сможет стать таким, как Динг. У него очень большой потенциал. Но конечно, многое может не сложиться, не знаешь, что приготовила тебе судьба, можно встретить женщину, жениться, завести детей.
RC: Когда Джадд Трамп был еще юниором, некоторые считали, что к настоящему времени он уже выиграет чемпионат мира.
DD: Да, но кто это говорит – определенно не игроки. Это или журналисты, или публика.
RC: Так, они замечают этих ребят, когда им лет по десять-одиннадцать, и они делают сенчури. Вот сейчас многие говорят о Луке Бреселе.
DD: Лука – замечательный игрок, потому что обладает всесторонней игрой. Он фантастически делает серии и забивает. У него огромный, невероятный потенциал. И у него хорошая голова на плечах, хорошая семья, и хорошие наставники в Бельгии, с которыми он тренируется. Я не вижу причины, по которой он не может быть чемпионом.
Что же касается Джадда, он просто невероятно строит серии. Не знаю, что он сам думает о своей профессиональной карьере и успехах на сегодня. Может, он бы хотел, чтобы все сложилось немного лучше, чем получилось, но он определенно очень опасен и способен выигрывать важные матчи. Я не так много его видел, чтобы судить, но возможно, у него пока не лучший баланс в том, что касается тактики и отыгрышей. Но в серийности и темпераменте – определенно, у него все есть. Если он не начнет давить на себя и не позволит этого другим, все с ним будет хорошо.
RC: Значит, думаешь, стоит присмотреться к Чень Же?
DD: Думаю. Я наблюдал за ним на РТС и он явно учится. Выбор ударов для шестнадцати лет просто отличный. Он делает много ошибок, но мыслит правильно, мне нравится, как он мыслит. Он демонстрирует, что учится и будет учиться. Некоторые игроки в своем подходе так ограничены, они никогда ничему не научатся. Некоторые слишком эгоистичны, или сами все знают и не будут слушать посторонних, но Чень на них не похож, стоит за ним понаблюдать.
И на этой ноте я закончил интервью, чтобы мы оба пошли досмотреть последние матчи квалификаций, где игроки сражаются за право попасть в страстно желанный Крусибл. Доминик, несомненно, один такой в своем роде, и он уже оставил свой неповторимый след в этой игре, а его энтузиазм все еще может привести его к славе. Он по-прежнему голоден и хочет хорошо выступать, а если сможет «отключиться» и просто получать удовольствие, как в Шанхае – тогда, возможно, в будущем его ждут еще успехи.
Я ушел до окончания последней пары матчей, у меня уже круги перед глазами плыли после этого изнурительного уик-энда, но Доминик по-прежнему не отрывался от действа. Фанат снукера им же остается навсегда.
-
-
08.04.2011 в 18:05Класс! Спасибо огромное, совершенно офигенская вещь
И да, ты герой, что это перевела
-
-
08.04.2011 в 19:28Возможно, не захочется и играть с Робертсоном, потому что он действующий чемпион и великолепный игрок.
А как же проклятье Крусибла?
Это сложно, потому что его очень поддерживает публика, и если Ронни играет хорошо, он может быть довольно пугающ.
А можно на матчах с Ронни публику выгонять к чертям? Пусть в соседнем зале сидит!
Я в этом не вижу смысла. Если хотят вывезти игру в Европу и провести шесть турниров в Китае, тогда пусть будет шесть китайских этапов, шесть европейских, и забудьте о британских. В Великобритании эту игру распространять не надо, она здесь уже давным-давно.
Логично.
трехбортовый карамболь
У нас говорят - трёхбортный.
И он и правда всё помнит.
Спасибо! Было приятно почитать.!
-
-
08.04.2011 в 19:30Доминик, кстати, комментировал Уэлш. В 2009-м году так точно) мне нравилось его слушать, хотя ощущение, что он находится в Астрале, не покидало меня ни на мгновение
А с цифрами он всё-таки путается немного)
-
-
08.04.2011 в 19:35мне нравилось его слушать, хотя ощущение, что он находится в Астрале, не покидало меня ни на мгновение
Ну так если ВБС брякнул однажды, что ему-де по контракту надо говорить постоянно, то безвылазно сидящий в Астрале Доминик - самое то для такого контракта. =)
А с цифрами он всё-таки путается немного)
Я ему прощу. =)
-
-
08.04.2011 в 19:41Это точно
Причём Дом выгодно отличается от ВБСа тем, что не несёт такого откровенного бреда. И голос у него приятнее)
-
-
08.04.2011 в 19:44-
-
08.04.2011 в 19:46Кстати, было бы действительно забавно)