Интервью с Джейсоном Фергюсоном, председателем ВПБСАРоналд Кокс1 – Знакомство с председателем
Часть 2. О том, как Фергюсон занялся снукерной политикой. Вы занялись снукерной политикой еще когда были игроком. Что побудило вас к этому, и на что это похоже: одновременно и играть профессионально, и выполнять какие-то обязанности?По правде говоря, это было невозможно, и в результате мне пришлось закончить со своей игроцкой карьерой. Я еще не понимал в то время, что именно из-за этого мои результаты пошли на спад. Я был в топ-32, когда вошел в совет директоров, и все еще обладал потенциалом выиграть какой-либо турнир, так как я всегда был одним из тех игроков, которые постоянно претендовали на что-то, и казались способными пройти дальше.
Я побил Хендри на Regal Welsh вскоре после матча на чемпионате Великобритании, так что в то время я был довольно сильным игроком. Но политика внутри снукера на тот момент была ужасна. Можно было поделить комнату, в которой находились игроки, и половина из них поддерживала одну сторону, а вторая половина – другую. И все это было очень печально.
читать дальшеИгроки спросили меня, буду ли я их представителем в совете директоров. А совет в то время в основном состоял из игроков, которые ушли из снукера много-много лет назад. В общем, меня попросили и попросили люди, которых я очень уважал. Терри Гриффитс был одним из тех, кто спросил, хочу ли я этим заняться. И я согласился, выставил свою кандидатуру и стал представлять интересы игроков, то есть выполнял ту роль, которую сейчас выполняют Стив Дэвис и Кен Доэрти.
Я не имел исполнительских полномочий, но я любил свою работу. Я люблю свою работу сейчас, и я любил ее тогда. Мне нравилось то, чем я занимался. Я тесно сотрудничал с ВВС в то время, и мне кажется, мы сумели провести ряд позитивных изменений. Мы запустили программу Young Players of Distinction. Она тогда привлекла к себе много внимания. В общем, кое-что менялось, но политика оставалась закоснелой.
Нельзя винить кого-то одного в том, что происходило в снукере. То есть, вы можете оглянуться назад и сказать: «Это было неправильно, или это было неправильно», но неправильной была сама структура. И мне кажется, увидеть это не составит труда. Когда я возвращался во второй раз, структура была фундаментальной проблемой, как и то, что эта структура ограничивала рост снукера.
Десять лет назад я был одним из инициаторов учреждения World Snooker Limited в качестве отдельной коммерческой компании. Компания по замыслу должна была заниматься именно тем, чем занимается сегодняшнее предприятие: заключать сделки с промоутерами, инвесторами и постепенно изъять коммерческие пара у управляющей организации.
К несчастью, время, наверное, было еще неподходящим, и в результате я подал в отставку. Я чувствовал, что ситуация становится безнадежной, а дома у меня была семья, что добавляло давления. Так что моей жизни нужны были перемены.
Но я сумел стать из директора, представляющего интересы игроков, вице-председателем при Марке Уайлдмене, а потом Марк Уайлдмен отошел от дел, и я занял его место. Я был председателем шесть месяцев, и это было очень трудное время.
Можно вспомнить все судебные тяжбы и вообще все, что происходило тогда в снукере. Все что я могу сказать: это многому меня научило. Я много раз был в суде и годами участвовал в разбирательствах, и благодаря этому смог обрести опыт и уверенность, которые пригодятся в любом начинании. А потом у меня появилась возможность вернуться.
После того, как вы подали в отставку с поста председателя, вы какое-то время вообще никак не соприкасались о снукером, пока Барри Хирн не уговорил вас вернуться. Вы легко приняли решение? И что убедило вас поступить так?
Нет, решение не было легким. Каждый год я приезжал на AGM, и возобновлял свое членство в WPBSA , потому что думал, что, возможно, однажды сыграю еще раз в чемпионате мира или организуют тур для ветеранов. В общем, я поддерживал членство и каждый год ездил на AGM и желал совету директоров счастливого Рожденства. Я здоровался со всеми своими старыми друзьями и уезжал, чтобы вернуться на следующий год. Меня все устраивало.
Именно в том году на AGM приехали почти все и было очевидно, что снукеру необходимо принять несколько трудных решений, и это меня немного застало врасплох. И вскоре после того, как сэр Родни ушел, мне начали звонить: и игроки, и менеджеры и сам Барри. Несколько людей связались со мной и попросили выступить посредником между Matchroom Sport и снукером.
Я сам чувствовал, будто оставил после себя незавершенные дела, потому что мне нравилось то, что я делал. Я был фактически председателем World Snooker Ltd, то есть занимал ту должность, которую занимает сейчас Барри, потому что я очень хотел сыграть важную роль тогда, восемь-девять лет назад, в превращении снукера в то, что мы получили сейчас.
Но мне трудно было принять решение сделать еще одну попытку. Я ведь построил целую жизнь, не связанную со снукером. У меня были определенные бизнес интересы. Я проделал работу по восстановлению объектов собственности в своем городе, и нам многое удалось. Я участвовал в проекте под названием «Деревня энергии», который на десять лет позволил создать 1500 рабочих мест в моем городе и в дополнении ко всему, я стал участвовать в местной политике, и когда меня попросили вернуться в World Snooker я был уже мэром своего города. Так что решение было трудным, потому что я построил политическую карьеру и, скорее всего, стал бы баллотироваться в члены парламента.
В общем, я стоял на перепутье, и мне надо было определиться, хочу ли я вновь окунуться в снукерную политику или продолжать делать то, чем я занимался?
Мы с Барри встретились на чемпионате мира в том году, поговорили, и он спросил меня, что я думаю обо всем этом. Я спросил, что думает он, и, как это ни парадоксально, мы сошлись во взглядах полностью. Тогда мы впервые сели и обсудили, что на наш взгляд будет правильным путем для снукера. И поскольку я уже стоял на том же перепутье 10 лет назад и знал, что снукер с тех пор так и не продвинулся далеко вперед, решение пришло легко. Оставалось только оформить договор и убедиться, что он пойдет на пользу спорту и его игрокам, и всем членам. И именно этим я занимался.
В общем, я вернулся в роли неисполнительного председателя. И должен сказать, это занятие поглотило мою жизнь! Мне приходится работать по 100 часов в неделю теперь, и конца этому не видно! Я занимаюсь разными странами с разными часовыми поясами, много езжу и вместе с нашим коммерческим директором Майлзом Пирсом не спускаю глаз с Дальнего Востока – все эти договоренности с Китаем и такое прочее. Я занимаюсь всем этим, и мне это нравится. Я люблю свою работу!
Примерно в то время, когда Барри приходил в снукер, форумы в интеренете, казалось, были полны людьми (например, из 110sport, которые пытались поменять общественное мнение в пользу соперников Барри.
Ну, я не преследовал никаких корыстных целей, когда соглашался на эту работу. Я к этому моменту отошел от снукера, поэтому так хорошо подошел для функций посредника. Я хорошо знал этот спорт, у меня был опыт в бизнес-проектах в других отраслях. Я был совершенно независимой фигурой. Если бы 110sport или кто-то другой положили бы на стол подходящее предложение, оно было бы принято, можно даже не сомневаться.
Проблема в договоре с Хирном в том, что люди говорят: «Это Барри», тогда как на самом деле это Matchroom Sport. И в Matchroom Sport более 50 работников так или иначе уделяют свое время тому, чем мы занимаемся. Договор на самом деле куда глубже, чем то, что люди могут оценить снаружи. Для меня Matchroom Sport (а мне приходилось иметь дела с несколькими подобными компаниями в прошлом) в том, что касается работы с телевизионщиками и распределении прав на продажу, лучшие в мире.www.snookerisland.comЗЫ
Половина номер два про развитие тура, как=нибудь позже. )
@темы:
Джейсон Фергюсон,
интервью
-
-
27.05.2013 в 23:38В общем, мужик явно не так прост, как кажется.
Жду второй части.
-
-
27.05.2013 в 23:46-
-
28.05.2013 в 00:09