Всего лишь игра?
Среда, 25 марта 2020
Дэвид Хендон
Дэвид Хендон
Это всего лишь игра. Сколько раз вы слышали эти слова о спорте, который любите?
Это всего лишь игра, так зачем же так эмоционально на неё реагировать, зачем так вовлекать себя во все эти маленькие драмы, истории и дебаты, витающие вокруг неё?
Зачем так переживать из-за не упавшего в лузу шара, плохо выполненного отыгрыша, не вовремя случившегося кикса? Зачем так убиваться из-за того, что кто-то, с кем вы, может быть, никогда и не повстречаетесь, проиграл кому-то, с кем вы никогда не повстречаетесь? К чему переживать и расстраиваться из-за игры? Как можно испытывать из-за неё восторг или отчаяние?
читать дальше
Да, это всего лишь игра, но когда она неожиданно прекращается, ты вдруг вспоминаешь обо всём, что тебя в ней так привлекало.
Снукер, как и все другие профессиональные виды спорта, был вынужден взять перерыв из-за продолжающейся эпидемии коронавируса. Благодаря этому у нас вдруг появилось время для рефлексий. В сезоне, в котором один турнир плавно перетекал в другой головокружительным вихрем брейков, матчей и трофеев, наступила незапланированная пауза.
Итак, давайте порефлексируем. Почему снукер? Чем этот вид спорта привлекает такое большое количество людей?
У каждого будет свой ответ на этот вопрос. Для меня, росшего в 1980-е, снукер был центральной частью культуры. От него невозможно было убежать, имея четыре телевизионных канала, каждый из которых показывал снукер. Его обсуждали в школе. Он был частью жизни нации.
Играть в снукер никогда не было легко, но, в отличие от некоторых других видов спорта, но по крайней мере он был доступным. У многих детей в то время были дома маленькие столы. Вступить в клуб можно было за сравнительно небольшую сумму. И всегда были герои, на которых можно было смотреть по телевизору и которым можно было пытаться подражать.
Это была эра Стива Дэвиса, человека, который поднял стандарты игры и профессионализма до того уровня, о котором раньше невозможно было и помыслить. И вот-вот должна была начаться эра Стивена Хендри, который как-то сумел поднять планку ещё выше.
Помню, в девятилетнем возрасте я сделал альбом, посвящённый чемпионату мира того года. Альбом состоял в основном из фотографий игроков, неаккуратно вырезанных из газе и журналов. У каждого из основных претендентов на титул была своя страница. Мой альбом испортил Джо Джонсон, выиграв турнир. Это был 1986 год. У Джо не было своей странички. Я никогда о нём не слышал.
Я впервые попал в Крусибл тридцать лет назад, в 1990-м. Как и у всех посетителей во все время, первой моей реакцией была растерянность и непонимание, как он мог оказаться таким маленьким. Телевидение искажает восприятие. Это был чемпионат мира, но ощущения от нахождения там, в центре событий, были совершенно иными; может быть, именно так чувствовала себя Миа Фэрроу в "Пурпурной розе Каира", внезапно очутившись по ту сторону экрана, в мире, который до того могла наблюдать лишь издали.
Я смотрел матч между Джоном Вирго и Гэри Уилкинсоном. Никто его не помнит, даже они сами, но в тот день в воздухе витала какая-то магия. Снукер больше не был чем-то, что наблюдаешь только по телевизору. Он стал реальным. Между нами появилась связь.
Я знаю многих других людей с похожими историями. В последнее время скромное число почитателей снукера выросло во много раз благодаря телевизионным и онлайн-трансляциям по всему миру. Наш спорт получил глобальное распространение. Он добирается к людям, воздействует на них, играет на их эмоциях.
Поклонники снукера - это особая разновидность спортивных болельщиков, чья уникальность заключается в способности молчать. Они словно противоположность фанатов "Битлз": никто не кричит и не падает в обморок, в зале царит благоговейная тишина, изредка прерываемая случайным покашливанием, шёпотом, шуршанием пакета с чипсами и, конечно, взрывами аплодисментов.
И нигде нет более осязаемой связи между болельщиками и ареной, чем в Крусибле. Много ли вы можете назвать других крупных соревнований, транслируемых по телевидению, где можно знать кое-кого из зрителей по именам?
Это настоящее сообщество любителей снукера, совершающих паломничество в священный храм спорта. Люди берут отпуска, чтобы стать частью этого события. После игры они собираются в заведениях вроде паба "The Graduate", чтобы обсудить увиденное, побыть среди себе подобных, включая официальных лиц, представителей СМИ и разных других членов огромной снуекрной семьи. Выпивка и разговоры. И каждый готов вернуться на следующий день.
Снукер процветает, поскольку это не только прекрасный способ времяпрепровождения, но и место, где множество людей нашли себя и могут быть собой. В командных видах спорта нет места интровертам. Индивидуальные же виды спорта, богатые различными сложностями и нюансами, остаются прекрасным выходом для тех, кто ищет иные формы выражения чувств.
Это всего лишь игра, но она меняет жизни. Грэм Дотт вырос в печально известном нищем пригороде Глазго, Истерхаусе, где шансы пробиться были невелики. Марк Уильямс был сыном шахтёра из Южного Уэльса во времена закрытия шахт и экономического кризиса. Марк Селби надеялся на возможность потренироваться бесплатно, просто ради того, чтобы поиграть в снукер, испытывая трудности дома. Юный Нил Робертсон провёл достаточно много времени в очередях в центрах занятости в Австралии, чтобы принять решение в пользу снукера.
Они, и многие другие, в итоге оказались на вершине снукерного мира, вопреки всем ставкам, вписывая свои истории в бесконечную книгу снукера, где уже навеки сохранилось множество знаковых моментов - Алекс Хиггинс, со слезами на глазах подзывающий малышку-дочь к себе на арену, Клифф Торбурн, опускающийся на колени после завершения брейка в 147 очков, Деннис Тейлор, поднимающий кий над головой и потрясающий пальцем, Ронни О'Салливан и его демонстрация гениальности длиной в пять минут и восемь секунд, Джадд Трамп, неистово укладывающий в лузы шар за шаром. Выбирайте любого. Их много. И будет ещё больше.
Мне повезло наблюдать некоторые из этих моментов лично, в разных ролях, от сотрудника пресс-службы и журналиста до комментатора. Был момент три года назад, когда мы праздновали сорокалетие снукера в Крусибле, когда я смотрел из комментаторской будки на то самое место, где сидел в 1990 году зрителем, и вспоминал, какие эмоции испытывал лишь от того, что был там и являлся частью всего этого. А потом посмотрел направо, на своего коллегу-комментатора Джо Джонсона. Человека, который испортил мой альбом. Как это всё могло стать возможным? В конце концов, это всего лишь игра.
Это всего лишь игра, но какая игра.
Сейчас столы пусты. Всё замерло в ожидании. Здоровье и безопасность превыше всего, но когда всё это закончится, настанет время для новых воспоминаний.
Думайте об этом как о простом перерыве между сессиями. Мы скоро вернёмся.